90 лет своим путём. Воспоминания и размышления о прошлом, настоящем и будущем - Михаил Иванович Сетров
Татьяна Князева
Татьяна, Света и мои внуки у входа на кордон
С кошкой играем в шахматы
Я, мой внук Олег и мои собачки
Я с моим самым верным псом Малышком
Жители кордона в Новый год
Роза во льду в январе
А война с моим соседом по дому продолжалась. Он долго не мог освободить моей квартиры, потому что она была забита ворованными на складе отдела снабжения сочинских курортов вещами: кипами шерстяных одеял, пачками постельного белья, дорогой резной мебелью. Но он всё же где-то всё это сбыл и на эти деньги купил… фабрику курортных товаров в Адлере. Как за это барахло он мог купить целую фабрику? Очень просто. Они фабрику предварительно растащили и полуразрушили, проломив крышу здания. Стандартный приём наших прихватизаторов тогда; гибли фабрики и заводы… Но, поскольку Арушунян умел воровать, но не умел работать и управлять, он не смог наладить дело и «прогорел». Однако от продажи убыточного предприятия деньжонки у него всё же остались. Они с Тимухиным, будучи связанными воровскими узами, провернули «дельце»: Тимухин продал ему за бесценок (за взятку, конечно) двухэтажный дом бывшего управления заповедника в Хосте. Даже в еженедельнике «Сочи» писали, что подобная сделка заведомо является преступной со стороны директора Тимухина и покупателя, поскольку они обокрали заповедник, а стало быть, и государство: большой двухэтажный дом с собственной котельной, земельным участком с парком стоит не сто тысяч рублей, а не менее 10 миллионов.
Дело о вырубке в заповеднике целой рощи краснокнижного съедобного каштана было приостановлено, но не закрыто, а поэтому над преступниками продолжал висеть дамоклов меч правосудия. Участником преступления был и мой сосед по дому Арушунян: он занимался вывозкой и продажей дорогой древесины. Часть её была отправлена (целый КамАЗ) на дачу Амирханова в Подмосковье, а часть в виде досок и брёвен оказалась, как я позже узнал, буквально около кордона, на участке, присвоенном Арушуняном. Их я видел давно, но не знал, что это каштан. Об этом мне сказал другой сосед слева, Бронислав Фомин, бывший лесник заповедника, ходивший в казачьей форме. Он был воинственный человек, так что в период абхазско-грузинской войны в ней участвовал, был контужен, но выжил, привёз с войны автомат Калашникова и гранаты. ФСБ об этом дозналась, но уличить его не смогла – оружия не нашли, он успел его куда-то сплавить, видимо продал. Он мне даже показал, где он его сперва прятал – в закопанной трубе в саду. А о каштане Арушуняна он мне сказал случайно, таская доски для ремонта квартиры. Доски мне тоже были нужны, и я спросил: что это за доски и где он их берёт? Он сказал, что это каштан, а берёт он их потихоньку со склада Арушуняна. Там и брёвна каштана. Я был поражён нахальством «соседа справа». Тут же осмотрел брёвна, их сфотографировал даже на нижнем конце одного, наиболее выразительного по конфигурации среза бревна, отпилил его. Это был неоспоримый «вещдок» для следствия, тем более если найти в заповеднике соответствующий пень. Но через день ни досок, ни брёвен уже там не было – их ночью по-тихому вывезли. Кто меня выдал? Конечно Фомин. Он тесно общался с Арушуняном, будучи у него на побегушках, его «шестёркой».
Но тот запаниковал и решил продать свою шикарно оборудованную, с большой теплицей, сауной и гаражом, давно приватизированную (незаконно) квартиру и тем самым избавиться от опасного соседа. Об этом я узнал тут же: стены в доме были тонкие, и я слышал, как соседи ссорились по поводу отъезда с кордона. Жена Арушуняна кричала ему, что она не хочет покидать кордон, что это его личные отношения с соседом, а её не касаются. Вероятно ввиду незаконности приватизации, Арушунян избавлялся от квартиры странным способом: он обменял её на квартиру в Чебоксарах. У меня появилась молодая соседка, девушка с высшим образованием, преподаватель математики. Оглядевшись, она вскоре предложила объединить наши хозяйства. Каким образом? А очень просто – поженившись. Я возразил, что у нас слишком большая разница лет, и брак не состоялся, но она и потом при встрече висела у меня на шее.
Вообще, такое объединение хозяйств мне предлагали почти все девушки и женщины (в том числе и замужние). Каждой, похоже, очень хотелось стать профессоршей. Был и такой курьёзный случай: ко мне пришла дочь соседа из другого дома на кордоне. Оглядев мою квартиру, она сказала: «Михаил Иванович, вам нужна жена». Я: «Зачем?» – «А вот у вас паутина». Взяв метлу, я быстро смёл паутину. Где проблема? «А я умею борщ варить». В ответ: «Я тоже умею, но к нему равнодушен». – «Я буду вашим водителем». – «Зачем? Я машину сам вожу. И вообще, что ты хочешь?!» Та почти драматически: «Михаил Иванович! Я вас люблю. Вы мне снитесь». Я: «Может тебе мой мерседес снится?» Та: «Вот вы всё шутите, а у меня серьёзно». – «Девочка, прости, но подумай – тебе ещё семнадцать лет, а я пожилой мужик. Смешно получается». Та, плача, ушла, а позже не раз просила отвезти её с сестрой на дискотеку, что я и делал.
Я продолжал работать в филиале РГПУ, но тут как-то ко мне на «волге» нагрянула заместитель директора Сочинского научно-исследовательского центра Российской академии наук Светлана Ивановна Мишулина, предлагая у них работать. Предложение было лестным, и мы поехали на встречу с директором, доктором экономических наук по фамилии… Амирханов. По национальности он был обрусевшим татарином и, по его словам, родственник Юсуповым. Я спросил, не родственник ли он Амирханову из министерства экологии, тем более что направление работ Центра была экономика экологии. Тот ответил: «Не я ему родственник, а он мне родственник». Я коротко рассказал ему о работе в заповеднике, о борьбе за
