Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
В Грузию Светлана ездила без мужа, семья, живущая общими интересами, не сложилась. Вначале всё шло хорошо. После свадьбы Светлана с Юрием отправилась летом в Домбай, в альпинистский лагерь, супруги перешли Клухорский перевал и пешком добрались до Сухуми. Оттуда молодожёны теплоходом приплыли в Ялту…
Но, вернувшись в Москву, каждый жил сам по себе, рождение дочери их не объединило. Молодёжь, ранее приходившая по выходным в кремлёвскую квартиру Ждановых, исчезла, не без помощи матушки Зинаиды Александровны, уловившей причину, привлекавшую Светлану в их дом. Она мечтала породниться с товарищем Сталиным и женить сына, к тридцати годам остававшегося холостяком, и умело создала атмосферу молодёжного веселья и свободного общения, исчезнувшую, едва она достигла желанной цели.
Жить в доме Ждановых становилась невмоготу, главным образом из-за свекрови, всем заправлявшей. Юрий в их отношения не вмешивался. Он готовился к защите диссертации и усадил жену выписывать цитаты из работ Маркса, Энгельса, академика Павлова. Она аккуратно заполняла библиографические карточки – через много лет после развода Юрий сказал, что некоторые карточки, заполненные её рукой, он хранит до сих пор. Но ей это было скучно, и надолго оставаться мужниной секретаршей она не хотела. Светлану привлекала литература, творчество, атмосфера гуманитариев – филологов и историков, но что не сделаешь ради мужа, пока он пишет диссертацию, приходится быть секретарём. Она старательно пыталась приноровиться к супругу и влиться в его окружение. Ей это не всегда удавалось.
Кира Головко, старейшая актриса МХАТА, народная артистка России, бывшая женой адмирала Арсения Головко, первого заместителя главкома ВМФ СССР, в воспоминаниях, опубликованных в «Известиях»[57], рассказала, как впервые супруги Ждановы присоединились к их компании: в неё входили также семьи братьев Яковлевых, один из которых был высокопоставленным дипломатом, а другой – контр-адмиралом.
Юра без стеснения моментально сел за рояль, вспоминала Головко, он очень хорошо играл, симпатично пел и знал, как молниеносно завладеть вниманием всей компании. Кира – она ведь актриса – не могла оставаться равнодушной, когда играла музыка, поддалась его настроению, присоединилась к сольному концерту, и дуэтом они довольно долго всех развлекали.
Затем это стало привычным: Юра был заводилой веселья на дружеских посиделках, увлекал всех игрой на рояле, пением, анекдотами – как-то не вяжется его раскованность с образом учёного сухаря. Ну а какая же вечеринка без танцев? Но Светлана никогда не танцевала. Она почти всегда скромно сидела в уголке, не участвуя в общем веселье, но если с ней из вежливости заговаривали, то она охотно включалась в беседу и что-то рассказывала тихим голосом.
Став кремлёвской женой, Светлана преобразилась. Всегда прежде скромно одетая (отец не поощрял роскоши, парфюмерии и заграничных одежд), она нарядно одевалась (свекровь считала, что жена её сына должна выглядеть на уровне жён из «высшего света»). В её гардеробе появилась дорогая меховая шуба, нарядные платья, сшитые на заказ у лучших портних. Кира запомнила её в строгом, удивительно хорошо сшитом тёмном платье из дорогого материала, с бриллиантовой брошью. Всё подобрано было со вкусом, и единственное, что на профессиональный взгляд актрисы немного портило общее впечатление, – небольшая сутулость, которую выправили бы туфли на высоком каблуке. Но Светлана, будучи ростом выше своего мужа, не хотела это подчёркивать и всегда надевала туфли на маленьком каблучке.
Она чувствовала себя неловко, что не может поддержать мужа, когда тот садится за рояль, и однажды на вечеринке не выдержала, подсела к Кире и польстила ей, что у той прекрасный голос. Затем поинтересовалась, где она научилась так хорошо петь. Когда Головко призналась, что училась и продолжает учиться у Софьи Андреевной Рачинской, работающей с певицами МХАТА, Светлана взмолилась:
– Кира! Если вам не трудно, устройте меня к ней… Дело в том, что я от природы очень тихо говорю, а мне придётся читать лекции, нужно хоть как-то поставить голос. (Она готовила себя к преподавательской деятельности. – Р.Г.) К тому же я часто простужаюсь, болит горло… А потом… Юра, он ведь человек общества, он любит петь, а я, как видите, рта почти не раскрываю. Юра у рояля, а я сижу одна…
Ради мужа Светлана решила брать уроки пения и носить туфли без каблуков…
Кира Николаевна взялась ей помочь. Она договорилась с Рачинской и невольно доставила ей массу хлопот и нервных переживаний. За два часа до прихода Светланы в её квартире появились трое мужчин в штатском, которые всё перевернули, перерыли и пересмотрели (не иначе как искали звукозаписывающие устройства и, возможно, установили заодно записывающую аппаратуру). Затем сыщики аккуратно поставили все вещи на место. Эта процедура происходила всякий раз, в течение месяца или двух, пока Светлана брала у неё уроки, с той лишь разницей, что для надёжности в следующий раз квартиру Рачинской перетряхивали новые сыщики. Одни перепроверяли других. Светлана появлялась минут через двадцать после их ухода, приносила цветы, конфеты, два огромных кулька продуктов, понимая, что в полуголодной стране продукты ценнее денег. Такой была атмосфера вокруг неё – Светлана была свободна в своих действиях, однако каждый её шаг тщательно контролировался органами госбезопасности. Наверняка она знала об этом и была сдержанной в поступках и разговорах.
Но все её усилия добиться взаимопонимания с супругом оказались тщетны. В доме заправляла Зинаида Александровна Жданова. Светлана продержалась три года. Она не выдержала упрёков свекрови, сухости мужа и непонимания им её интересов и после мучительных переживаний осенью 1952-го решилась подать на развод. Но прежде надо было переговорить с отцом. Без его одобрения, от которого зависели её дальнейшая жизнь и материальное благополучие, подавать на развод она не решалась.
После поездки в Грузию летом 1951-го более года они не виделась. Это не было её виной – каждый раз, прежде чем встретиться, надо было долго с ним договариваться. В его расписании, занятом политическими процессами, из-за которых он даже не поехал на юг, не нашлось времени для встреч с дочерью и внуками. Таким же «внимательным» он был и к Васиным детям – ни разу не высказал пожелание, чтобы тот их привёз на дачу. С ним
