Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
С возвращением Сталина в Москву началась новая волна арестов. Зимой 1949-го она вылилась в компанию против «безродных космополитов». Он повсюду видел врагов, ему мерещились заговоры, один чудовищнее другого, это стало уже патологией, и те, кто это понял, услужливо ему содействовали. Теперь виной всех неудач во внутренней и внешней политике стал «всемирный сионистский заговор». Ещё недавно Сталин поддерживал сионистов, понимая, что сионизм – это не политическое движение; единственная цель, преследуемая сионизмами, – возрождение еврейского народа на его исторической родине. С зимы 1949-го он подписывал расстрельные списки деятелей культуры, обвинённых в космополитизме, и однажды, уча дочь уму-разуму, заявил ей:
– Сионисты подбросили тебе твоего первого муженька.
– Папа, да ведь молодёжи это безразлично, какой там сионизм? – возразила она.
– Нет! Ты не понимаешь! – резко ответил он тоном, исключающим всякие возражения. – Сионизмом заражено всё старшее поколение, а они и молодёжь учат…
В другой раз он предупредил дочь: «У тебя тоже бывают антисоветские высказывания».
Сказано это было зло и совершенно серьёзно. Светлана не стала спрашивать, откуда, мол, у него появились такие сведения. Привыкшая с детства, что приставленные папой чекисты копаются в её портфеле и письменном столе и контролируют её переписку, она понимала: квартира, в которой она живёт, прослушивается; те, с кем она общается, находятся под неусыпным контролем. Познакомиться с новым человеком и пригласить его на чашечку кофе (как сложится дальше, видно будет по ситуации) значит подвергнуть гостя смертельной опасности.
Она знала: в состоянии аффекта отец способен выкинуть всё что угодно. Помнила, как однажды он вошёл в комнату, – она долго разговаривала с кем-то по телефону, – он схватил аппарат обеими руками и швырнул об стену. Она усвоила: с отцом лучше не спорить.
…Родство со Сталиным не дало преимущества ни одному из его родственников. Даже самые близкие прошли через тюрьмы и лагеря, и только дети, Светлана и Василий, носившие с рождения его фамилию, заслужили привилегию не быть арестованными, несмотря на появление у дочери «антисоветских высказываний», и Васины проступки, за которые иной офицер в лучшем случае угодил бы в штрафбат, в худшем – под трибунал.
* * *
Светлана два года была в разводе. Ей исполнилось двадцать три. Образ жизни, который она вела, и атмосфера слежки не позволяли ей с кем-либо познакомиться, привести гостя в кремлёвскую квартиру или самой где-либо заночевать. В её ситуации, когда началась новая волна арестов, смывшая близких родственников; после ареста Каплера и властной рукой отца расторгнутого брака с Морозовым (арестовали его отца, но Гришу пока не тронули) она понимала: всё должно быть официально. Внебрачные связи и «медицинский секс» исключены.
…Тридцать первого августа 1948 года умер член Политбюро Андрей Жданов. Вскоре после его смерти на вечеринке у Ольги Лепешинской, прима-балерины Большого театра, Светлана встретилась с его сыном Юрием, с которым не виделась с детства. Он был на 7 лет старше Светланы, и поэтому в детстве у них не было общих интересов.
Юрий был холост, с войны вернулся в чине майора и по протекции отца с 1947 года (в 28 лет!) заведовал отделом науки ЦК КПСС. Она стала чаще бывать в его кремлёвской квартире – по выходным там собирались университетские друзья Юрия, окончившего в том же году аспирантуру Института философии Академии наук СССР. В её уединённой жизни воскресные посещения квартиры Ждановых стали праздником. Она вновь окунулась в молодёжную среду, среди его гостей было много молодых учёных. Ей казалось, что с Юрием она уйдёт в другой мир: из затхлого, в котором она находилась, в мир человеческого общения, открытого и свободного, который был у неё в первом замужестве. Ей так не хватало общения за прошедшие два года, не говоря уже об умиротворении бунтующих эстрогенов, что она решилась на второе замужество.
А за неё уже всё решили. Светлана узнала вдруг, что на даче в Кунцеве срочно пристраивают обширный второй этаж… Затем отец внезапно приехал в Зубалово и, побродив по комнатам, сказал ей: «Зачем тебе переезжать к Ждановым? Там тебя съедят бабы! Там слишком много баб!!» – он сказал о замужестве как о давно решённом вопросе, надеясь, что дочь с мужем поселятся с ним под одной крышей.
Всё на этот раз было по-грузински: отец сказал – дочь перечить не стала. Вопрос о «правильном» браке решился сам по себе. Но жить с отцом она не хотела, знала: добром это не кончится.
Так без любви, без особой взаимной привязанности, по здравом размышлении – солидный супруг, стопроцентно устраивающий отца (наверняка подсознательно она думала о необходимости «медицинского секса»), в апреле 1949-го Светлана вышла замуж за Юрия Жданова и вместе с сыном переехала в кремлёвскую квартиру Ждановых. Свадьбы не было – в Кремле ограничились семейным ужином, на котором кроме отца невесты присутствовали самые близкие родственники. Это необъяснимо. Нелюбовь к ждановским бабам? Один раз ради дочери можно стерпеть. Но его не было и на свадьбе любимого сына Васи с Галей Бурдонской. Вместо поздравления он написал ему: «Женился – чёрт с тобой. Жалею её, что она вышла за такого дурака».
Позже она объяснила замужество лаконично: «Мне хотелось уйти из дома хоть куда-нибудь». Немалую роль в принятии решения сыграло теплое отношение отца к Жданову-старшему, он уважал его сына и желал, чтобы обе семьи когда-нибудь породнились. Это был типичный династический брак. Второе замужество свершилось в угоду отцу.
Второе замужество: Светлана Сталина и Юрий Жданов
О Юрии Андреевиче Жданове (1919–2006), сыне члена Политбюро Андрея Жданова (1896–1948), мне рассказал коллега по нью-йоркскому колледжу, доктор физико-математических наук Леонид Срубщик. Почти вся его жизнь прошла в Ростовском университете, ректором которого с 1957 по 1988 год был Юрий Жданов, доктор химических наук. Отзывался о нём Срубщик только со знаком плюс. По его словам, Юрий Андреевич пользовался любовью и уважением коллег. Это же подтверждала Светлана, когда писала, что Юрий тяготился работой в ЦК, стремился к научной деятельности и был любимцем в университетских кругах.
Мог ли династический брак сложиться удачно? Мог. Сто раз сам говорю дочери, лукавя в душе, но других вариантов нет, кроме как лукавить, чтобы заставить её выслушать, ибо на всё у неё своё мнение (даже политические пристрастия у нас разные: я
