Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
2/14 сентября 1869 г. он зашел к Тхоржевскому с прощальным визитом, о чем в тот же день сообщал в Петербург:
«С Тхоржевским мы сегодня простились, даже облобызались, при чем он мне сказал, что дело наше он считает решенным, – весь вопрос будет в цене, в которой, он не сомневается, мы сойдемся в октябре. В искренности моего намерения он также не сомневается, даже Огарев не сомневается. А это редкость на моей стороне, и это уже для него, Тхоржевского, большая гарантия.
Вчера вечером он зашел ко мне, и мы отправились в Саfé du Musée, где застали Огарева. Сели, по его приглашению, за один стол. Из его слов видно было, что он работает тоже в предпринятом издании записок. Он вынул полученное им из Лондона письмо от Герцена и подал Тхоржевскому для прочтения. Когда Тхоржевский прочел его и возвратил Огареву, то сей последний сказал: «Теперь надобно написать Александру Ивановичу (Герцену), чтобы он не заключал условия с книгопродавцем Трюбнером, а чтобы написал нам, когда будет в Париже. Тогда вы (Тхоржевский) сообщите сейчас г. Постникову, и часть дела может еще решиться в Париже, а, пожалуй, и вместе могут приехать сюда». После двух свиданий, – продолжает Роман, – уже не знаю, чему я обязан, Огарев высказывает мне свое расположение, что, говорят, не в его характере. Показанная ему мною скромная искренность суждений, видимо, на него производит хорошее впечатление. Одно, о чем нетрудно было догадаться, это то, что он меня испытывал и, слава богу, я выдержал экзамен с величайшим успехом. Прощаясь со мною и подавая мне руку, Огарев сказал: «До свидания, – в октябре увидимся». Из Café мы с Тхоржевским прошли к нему, и тут он мне подал в красном переплете тетрадь, на крышке которой золотыми буквами вырезано: «Список бумаг князя П.В. Долгорукова». Затем он вручил мне написанный при мне собственноручно на конверте свой адрес и сказал, что это достаточно показать А.И. (Герцену) для того, чтобы с ним говорить конфиденциально, когда бы я случайно раньше узнал, что Герцен в Париже. Меня же он еще раз просил непременно сообщить ему сейчас свой парижский адрес, как равно и о том, не переменил ли я своего намерения. Прощаясь со мною, он подарил мне в красном переплете «Колокол» за 1868 г. и две не находящиеся в продаже брошюры Огарева и Герцена. Когда я спросил Тхоржевского, чем он позволит себя отблагодарить, то он долго отказывался, пока, наконец, вынул из кармана подписной лист на погребение умершего в больнице сестер милосердия Цверциакевича, бывшего двигателя демократической польской пропаганды в Лондоне. Его хоронят завтра. Я подписал 40 франков. Сегодня мы простились, как я сказал, поцеловавшись даже».
В Петербурге тем временем проявляли большой интерес к подробным сообщениям Романа, в правдивости которых не сомневались. Разговоры с Тхоржевским предвещали благополучный исход.
5 сентября 1869 г. Александру II был представлен подробный доклад о ходе переговоров. В докладе было подчеркнуто, что поручение возложено на агента, «опытность которого была на уровне данного ему поручения, представлявшего весьма значительные затруднения». Далее, основываясь на сообщениях Романа, шеф жандармов выражал уверенность, что, если только не непредвиденные какие-либо обстоятельства не помешают, – бумаги можно будет купить в конце октября. Дело только в цене.
Оптимизма графа П.А. Шувалова, Н. Мезенцева и К.Ф. Филиппеуса не разделял, однако, Александр II. «Признаюсь, что я еще далеко не убежден, чтобы покупка эта могла состояться», – так гласит царская резолюция на этом докладе.
Так как переговоры Романа с Тхоржевским подходили уже к той стадии, когда, по достижении принципиального соглашения, надо было вопросы ставить более конкретно, то Роман «для получения дальнейших инструкций» был вызван в Петербург. Надо сказать, что Роман был весьма ограничен в своих правах и действиях. В каждом отдельном случае он должен был испрашивать разрешение III Отделения на тот или иной шаг. Такая постановка дела связывала ему руки, создавала ему преграды, подчас и неприятности, но он все же всегда умело находил выход из трудного положения. Теперь же, когда предстояло дожидаться приезда Герцена в Париж, наступил удобный момент, чтобы вызвать его, Романа, на несколько дней в Петербург.
Простившись с Тхоржевским и Огаревым, Роман должен был уехать в Париж. Но вместо Парижа уехал в Петербург, откуда уже отправился во Францию.
В Петербурге мы застаем его 6–8 сентября 1869 г. К чему сводились новые преподанные ему инструкции – неизвестно, как, вообще, не располагаем материалами, освещающими отношение III Отделения к его деятельности. 8 сентября 1869 г. он обратился с запиской к К.Ф. Филиппеусу о выдаче ему пожалованного «при отставке» годового оклада содержания. Он спешил приобрести себе на эти деньги новое платье, которое «удовлетворяло бы принятой мною на себя роли», и купить нужно было «еще сегодня, ибо завтра будет уже поздно». Любопытно, что ответа он поджидал во II экспедиции III Отделения, ведавшей делами личного состава служащих и о пенсиях. В III экспедицию, возглавляемую К.Ф. Филиппеусом, не желая «рисковать встретить в вашей экспедиции кого-либо постороннего», он не заходил.
Просимую сумму он, вероятно, получил и, снабженный новыми инструкциями, отправился в Париж, чтобы встретиться там с А.И. Герценом.
Глава VI «Издатель Постников» и А.И. Герцен
Первое донесение Романа из Парижа относится к 16/28 сентября 1869 г. Но, «за невозможностью сообщить вам (К.Ф. Филиппеусу) что-либо о нашем деле до получения какого-либо известия от Тхоржевского», он сообщает целый ряд парижских новостей и слухов, не относящихся к нашей теме. Спрашивает только в заключение, сколько можно будет предложить за архив? Очевидно, будучи в Петербурге, он насчет этого не получил решительного ответа. На письме – помета: «Никак не более 20 тысяч франков».
В следующем письме от 18/30 сентября он сообщает в копии только что полученное им от Тхоржевского письмо:
«29 сентября 1869 г.
40 Route de Carouge, Genève.
Милостивый государь.
Письмо ваше получил. Пользуясь вашим адресом, имею приятность сообщить вам, что Александр Иванович (Герцен) в Париже – живет в Grand Hôtel du Louvre, ch. № 328. Если вам угодно поговорить о деле – адресуйтесь от моего имени во время, какое может вам назначить для свидания.
С. Тхоржевский»[61].
«Имея в виду ваше приказание, – пишет Роман, – я не пойду к Герцену, а терпеливо буду ждать хода обстоятельств».
«Я полагал бы, что ему можно разрешить свидание с Герценом», – написал на письме К.Ф. Филиппеус. Разрешение на свидание с Герценом Роману было послано телеграфно.
Роман продолжает умалчивать о деле в
