Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
К моменту приезда Романа в Женеву там находились несколько агентов III Отделения: там был А. Бутковский, Роте, были некие «Владимир» и «О», чьи имена установить не удалось.
Эти агенты, очевидно, информировали раньше петербургское начальство, чтоб Женеве носится слух будто бы Ст. Тхоржевский предполагает продать бумаги покойного князя и ищет покупателя. Такие слухи, вероятно, и побудили Александра II и графа П.А. Шувалова теперь именно включить в порядок дня вопрос о приобретении архива. Если бы Тхоржевский действительно искал покупателя, то тем самым задача Романа была бы облегчена. Но в Женеве, к неудовольствию Романа, выяснилось, что слухи неосновательны: Тхоржевский не только не гонится за покупателем, но даже напечатал было объявление о предстоящем, издании продолжения «мемуаров» князя. Роман, таким образом, лишался повода непосредственно заговорить об архиве. Надо было основательно продумать план. «Я полагаю, – писал он в том же письме, – что как медленность, так и торопливость могут быть вредны, а потому я полагал бы избрать середину, т. е. еще подождать около недели и затем уже отправиться к Тхоржевскому».
На следующий день, 16/28 августа, Роман зашел «на удачу» в книжную лавку Georg’a – комиссионера всех нелегальных изданий, печатавшихся в Женеве, бывшего в тесных связях с эмигрантскими кругами, – от которого Роман надеялся что-либо узнать.
«Ожидания мои не обманули меня. На окне магазина красовались «Полярная Звезда», «Народное Дело», умерший «Колокол». Не желая сразу броситься на весь этот сумбур, я купил сначала немецкую книгу, а потом уже спросил себе «Народное Дело». В магазине никого не было. Книгопродавец, словоохотливый рыжий немец, предложил моему вниманию целую запылившуюся полку разных Чернышевских, Бакуниных, Искандеров и т. д. Порывшись достаточно, я взял в руки «Les mémoires de Prince Pierre Dolgoroukoff», изд. 1867 г., с вопросом – новейшее ли это издание? На это Georg ответил отрицательно и, когда я положил книгу на место, то он пустился в следующие излияния: Новейшее издание мемуаров Долгорукова последует в скором времени. Предпринял его Тхоржевский, которому Долгоруков завещал все свои бумаги. Издание это будет крайне интересно, ибо в нем будут помещены самые любопытные секретные бумаги князя Долгорукова относительно русского правительства».
Упомянув далее о том, что, по словам Georg’a, Тхоржевский ныне работает над рукописями, подготовляя их к печати, Роман далее пишет Филиппеусу: «Полагаю, что теперь уже смело или самому, или через Georg’a, если это признается удобным, можно приступить с переговорами с Тхоржевским о покупке у него права издания (прямо покупать манускрипты рискованно в виду отказа и подозрения), объявив, что печатание будет производиться в Париже или Брюсселе; если же Тхоржевский пожелает оставить за собой право перевода манускриптов и их компиляцию, то и это можно за ним оставить для отвлечения подозрения. Тогда нечего делать, придется начать, для вида, печатание в Париже, конечно, не выпуская в продажу. Если же Тхоржевский связан с типографией какими-либо условиями, то можно заплатить за уничтожение этих условий. Словом, надобно сделать так, чтобы Тхоржевского лишить документов и права распоряжаться их копиями. Разумеется, покупая для издания, представляется удобным предлогом сделать все дело непременно нотариальным порядком».
Предстоящую ему роль Роман рассматривает, как роль «любителя издательской деятельности, с которою я хорошо знаком. С характером этих любителей я тоже хорошо знаком: они не останавливаются перед материальными затратами. Покойный штаб-ротмистр новомиргородского уланского полка Постников, без вести пропавший в 1855 г., был богатый человек. Пусть Тхоржевский справляется – не боюсь. Паспорт покажу в крайности»[60].
Стараясь как можно удачнее разыгрывать роль «любителя» и богатого туриста, Роман отправляется в трехдневное путешествие по Швейцарии «для того, чтобы следовать обычаю всех путешественников и показаться не очень засидевшимся в Женеве в гостинице».
Во время путешествия он обдумывает план переговоров с Тхоржевским. Одна мысль сменяет другую. Его озадачивает вопрос о том, как быть в случае, если Тхоржевский не согласится предоставить ему бумаги для издания? Он находит выход из положения и в кратком письме от 23/4 августа 1869 г. спешит обменяться мнением с К.Ф. Филиппеусом:
«Хотя, быть может, и дикая, но тем не менее вот какая мысль пришла мне в голову: если бы не удалось купить, то нельзя ли нанять вора, который бы утащил у Тхоржевского бумаги и, конечно, передал бы их уже не на швейцарской земле? Где взять такого человека? Кроме того, в случае неудачи, не будет ли полезно подкупить французские и немецкие газеты и поместить в них дельную статью на основании I т. мемуаров Долгорукова и слухов о выходе II тома? Статью, по моему, можно бы повернуть в нашу пользу. Вообще же мне кажется, что то, что другие государства имеют в изобилии, того у нас недостает, а именно: оплаченных нами за границею журналов».
С книгопродавцем Georg’ом Роман в эти дни раздумья и ожидания инструкций из Петербурга поддерживает связь. Он «мне не мешает, а, напротив, я узнал от него много характерных черт о нашей и польской эмиграции», – пишет он в том же донесении. Благодаря Georg’у же, Роман вскоре, отбросив всякие проектировавшиеся им планы, имел возможность познакомиться с Тхоржевским и Н.П. Огаревым, о чем подробно сообщал Филиппеусу письмом от 29/10 августа 1869 г.:
«Вчера, еще до получения вашей телеграммы, я встретил случайно в «Café de Musée» Тхоржевского, где я был с книгопродавцем Georg’oм. Тхоржевский подошел к столу и Georg меня ему представил. Это лысый, небольшого роста, пожилой, лет 50, человек с длинной с проседью бородой. Случай этот несколько уклоняется от той инструкции, которая выражена в вашей первой и вчера в 3 часа полученной депеше, но, наткнувшись на него, нельзя было его избежать, и он на первый раз повел к хорошим результатам. После первого обмена обычных фраз, мы разговорились с Тхоржевским о разных посторонних предметах; когда же Georg со своей женой ушел, тогда я начал говорить уже об издании и приобретении бумаг. Поговорив немного, Тхоржевский просил меня зайти к нему в 6 час. вечера, объявив, что он должен теперь отправиться к Огареву, которому, конечно, он передал встречу со мной. Собрав всю силу своих способностей, я отправился в назначенное время к Тхоржевскому. Шел я, признаюсь, не без опасения, не за свою личность, но за успех моей роли, которая в этот момент должна была решить весь вопрос, всю задачу и всю мою компетентность, как в ваших, так и в моих собственных
