Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
В заключение этих данных из биографии К.Ф. Филиппеуса считаем уместным поставить один безответный пока вопрос. Роман, как видно из его писем к Филиппеусу, тоже был осведомлен о кое-каких сокровеннейших тайнах III Отделения. Во всяком случае, когда он изливал свою душу в бесконечных посланиях к Филиппеусу и мимоходом упоминал о тех или иных секретах Отделения, то всегда как будто писал правду, говорил о том, что в действительности и было. И вот Роман несколько раз то обещает написать корреспонденцию для газеты «Голос» Краевского, то просто-напросто пишет Филиппеусу: «Не напечатаете ли заметку в этом духе в «Голосе» Краевского?», «не напечатать ли опровержение в «Голосе»?» и т. п. Не инспирировал ли талантливый сыщик Филиппеус редакцию «Голоса» через кого-либо из своих агентов?
Вот этот-то Филиппеус и был непосредственным начальником Романа, его руководителем, как в осуществлении плана покупки архива князя Долгорукова, так и во время его последующих похождений.
Почему именно при покупке архива князя Долгорукова в качестве подставного лица выдвинули Романа?
Когда в начале августа 1869 г. последовало распоряжение Александра II о приобретении архива, то выбор как графа П.А. Шувалова, так и его ближайших помощников остановился на другом агенте, некоем Бартеле. Но уже через несколько дней пришлось изменить первоначальное решение и поручить дело Роману, о чем генерал Н. Мезенцев писал 13 августа 1869 г. графу П.А. Шувалову:
«Г. Бартель, который был предназначен к исполнению вышесказанного поручения, призванный для окончательных на тот предмет инструкций, хотя совершенно и безусловно подчинявшийся павшему на него выбору, показался мне совместно со старшим чиновником 3 экспедиции (т. е. К.Ф. Филиппеусу) столь боязливо-нерешительным в предпринимаемом им деле, что он возбудил в нас весьма серьезные опасения в неудовлетворительном его результате, а потому я решился взамен г. Бартеля командировать г. Романа, который по характеру бывшей деятельности и по своей развитости представляет некоторые ручательства счастливого приведения к окончанию порученного ему предприятия. Смею думать, что вы одобрите это распоряжение, и что если Роману не удастся войти в какое-либо соглашение, то неудача эта не будет отнесена исключительно к его вине. Кроме сказанного поручения, Роману, предписано проследить в Женеве и Швейцарии все то, что нас интересует, и в этом отношении он нам будет небесполезен».
Мы говорили уже, что Роман был наиболее ловкий, осторожный агент. Это подтверждает и приведенная цитата из письма Н. Мезенцева к П.А. Шувалову. Можно еще добавить, что в тот 1869 г. он был почти единственным агентом, которым III Отделение могло располагать в минуты острой нужды. Вот компетентное свидетельство самого руководителя агентурой, К.Ф. Фллиппеуса, о численном и качественном составе агентуры того времени, которое мы заимствуем из упоминавшейся «исповеди» его:
«Живо помню мое удивление, – пишет он, – когда 1 апреля 1869 г. мне впервые были вручены секретные суммы, и вслед затем представились мне господа агенты, а именно: один убогий писака, которого обязанность заключалась в ежедневном сообщении городских происшествий и сплетен. Первые он зауряд выписывал из газет, а последние сам выдумывал. […] Отметив тогда же эти вздорные записки, я дал автору их поручение съездить в село Иваново и составить подробное описание этого «русского Манчестера». Но вскоре после того я был вынужден уволить этого господина. Кроме того, ко мне явились: один граф, идиот и безграмотный; один сапожник с Выборгской стороны – писать он не умел вовсе, а что говорил, того никто не понимал и с его слов записать не мог; двое пьяниц, из коих один обыкновенно пропадал первую половину каждого месяца, а другого я не видел без фонарей под глазами или царапин на физиономии; одна замужняя женщина, не столько агентша сама по себе, сколько любовница и сподручница одного из агентов; одна вдовствовавшая, хронически беременная полковница из Кронштадта и только два действительно юрких агента. Вот состав агентуры, которой я принял при вступлении в управление III экспедицией. Все исчисленные агенты получали в сложности до 500 рублей в месяц. Полагаю, что мне не были переданы те лица, которые сами не пожелали сделаться известными новому начальнику агентуры. О покойном Романе я не упомянул, так как он в то время состоял еще в штатной службе».
В словах Филиппеуса чувствуется скрытое признание таланта А. Романа. И не трудно после такого свидетельства понять, почему именно за границу был отправлен Роман. Два юрких агента да Роман – вот и вся тогдашняя агентура. А последний, очевидно, превзошел первых своею образованностью, вообще интеллектуальным развитием, способностями и общительностью.
Глава V
Покупка архива князяП.В. Долгорукова
В десятых числах августа 1869 г. Роман отправился за границу. Его официальная отставка, о которой мы выше имели случай упомянуть, вызвана была, видимо, предстоявшей командировкой. Никто из чинов III Отделения, за исключением нескольких руководителей учреждения, не знал истинную цель поездки. Все были уверены, что Роман действительно, как сказано в его прошении об отставке, поданном в начале того же августа 1869 г., отправился за границу «для поправления расстроенного здоровья», требующего «лечения минеральными водами».
На руки ему был выдан паспорт покойного штаб-ротмистра новомиргородского уланского полка Постникова, без вести пропавшего во время Крымской кампании в 1855 г.
15/27 августа мы застаем его уже в Женеве. Первым делом ему предстояло разузнать все о Ст. Тхоржевском – собственнике архива князя Долгорукова – и пытаться познакомиться с ним, не вызывая никаких подозрений.
«Адрес Тхоржевского, – писал он в тот день, – я уже знаю и узнал его весьма просто от разносчика писем: Route de Cаrouge, № 20. Да еще с прибавлением, что он скоро намеревается уехать, но куда – неизвестно. Даже рискуя выездом Тхоржевского из Женевы, я не предприму ничего решительного до получения от вас (К.Ф. Филиппеуса) окончательных инструкций. Несмотря на всю опытность мою, на все терпение, на всю любовь к моему делу, я вижу, что оно
