Театр и военные действия. История прифронтового города - Валерий Альбертович Ярхо
Любимым развлечением детишечек военного времени стал подрыв краденых боеприпасов. Одна из компаний юных балбесов раздобыла артиллерийский снаряд. Самый настоящий. Чтобы решить, боевой он или так, болванка, не додумались ни до чего лучшего, как бросить его в костер. Где-то в поле, так и черт бы с ним, да вот только костер этот на беду всем горел между железнодорожной линией и фабрикой-кухней[284]. Время было обеденное. В столовых фабрики-кухни набилось полно народу. Одна за другой подходили группы учащихся ремесленного училища, которых водили обедать строем. И в тот момент, когда к столовой подошел один строй «ремесленников», а другая группа, отобедав, строилась возле крыльца, снаряд и рванул, разметав оба строя, зацепив осколками людей на крыльце столовой. У самого переезда через железнодорожные пути, метрах в пятидесяти от места взрыва, осколком убило женщину-почтальона, шедшую со своей сумкой. Ей попало в спину, под лопатку, прямо в сердце. Рядом с ней молодого рабочего ударило осколком в переносицу. Его подобрали еще живым, но без всяких шансов. Одним этим взрывом убило людей больше, чем всеми немецкими бомбами, сброшенными на город в 1941 году. Подобные трагедии шалунов не останавливали, и с оружием в Коломне продолжали баловаться.
Амнистия
Закончился 1944 год очень важным для многих советских граждан указом Президиума Верховного Совета СССР об амнистии дезертиров трудового фронта. Нарушителям указа от 26 декабря 1941 года, сбежавшим с предприятий, к которым их «прикрепили», гарантировали прощение, если они добровольно вернутся на производство:
«Москва. Кремль. 30 декабря 1944 года.
В связи с тем, что за последнее время многие лица, самовольно ушедшие с предприятий военной промышленности, добровольно возвращаются на свои предприятия, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Предоставить амнистию лицам, самовольно ушедшим с предприятий военной промышленности, а также предприятий других отраслей промышленности, на которых распространяется действие указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятия», если они до издания настоящего указа добровольно возвратятся на свои предприятия.
2. Распространить действие настоящего указа на лиц, самовольно ушедших с указанных в пункте первом предприятий, которые возвратятся на свое предприятие до 15 февраля 1945 года».
Скольких людей это касалось? Многих! Согласно официальным данным – документам архива Кировского обкома ВКП(б), – с одного только Кировского завода № 38, как называли эвакуированный в Киров Коломенский машиностроительный завод, в 1942 году дезертировало свыше полутора тысяч человек. Теперь можете себе представить, сколько народу по всей стране облегченно выдохнули, прочитав в газетах это сообщение! Для них это стало самым лучшим новогодним подарком.
Контакт на высшем уровне
В 1943 году состоялись «переговоры на высшем уровне», имевшие далеко идущие последствия для всей страны – 4 сентября в Кремле лидер правящей партии ВКП(б) И. В. Сталин принял местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия и двух других иерархов, еще остававшихся на воле: митрополитов ленинградского Алексия и киевского и галицкого Николая (Ярушевича). На приеме присутствовали член Политбюро ЦК КПСС Георгий Максимилианович Маленков и полковник Карпов, который на тот момент занимал должность начальника 5-го отдела 2-го управления НКГБ[285]. Ему предстояло контролировать деятельность церкви извне, контактируя с высшими иерархами.
Встреча продолжалась около двух часов. Во время беседы Сталин положительно оценил позицию, занятую Церковью по отношению к государству и ее роль в проведении патриотической работы. В ходе переговоров условились о проведении архиерейского собора с целью избрания патриарха, о создании Синода. Представители власти обещали освободить из лагерей тех иерархов, которые были еще живы, священников и членов причта[286]. Для подготовки нового поколения священства светская власть дала согласие на открытие Духовной семинарии. Пока только одной, но все-таки… Представители церкви затронули вопрос об открытии храмов и получили на это принципиальное согласие. Очень характерный штрих – священникам и членам причта решено было выдать рабочие карточки. Прежде они считались иждивенцами.
Столь резкое «смягчение позиции» партии, еще так недавно планировавшей тотальное уничтожение православной церкви, многие склонны расценивать как проявление «государственной мудрости эффективного руководителя, каковым показал себя Сталин». На самом же деле на компромисс власти СССР вынуждены были пойти под давлением обстоятельств. В дни войны коммунисты хватались за любую соломинку. То, что еще недавно казалось совершенно невероятным, стало реальностью. Соперничество с «заклятыми врагами» – американскими капиталистами и английскими империалистами – теперь обратилось в «братство по оружию». В 1943 году демонстративно ликвидировали Коминтерн, раздувавший мировую революцию в «странах мирового капитала». Советская пропаганда твердила о патриотизме, что являлось почти чудом! В довоенную пору патриотизм не поощрялся как антитеза интернационализму. Но грянула война, и никакой иной духовной основы для борьбы с врагом не нашлось. Пришлось поступиться идеологической догмой, вернувшись к исконным ценностям народа, неотъемлемой частью которой оставалась вера в Бога.
Война обнажила простую истину – вера в людях жива. С началом войны храмы были переполнены народом, а на фронте многие солдаты не скрывали своей веры, и комиссары-политруки не пытались с этим бороться. Под фашистскими бомбами и во время артобстрела кричать: «Господи спаси-сохрани-помилуй» доводилось и коммунистам с комсомольцами. Там, на грани жизни и смерти, когда всякая идейная шелуха мигом отлетала от сознания людей, происходила серьезная переоценка ценностей.
Крестины в семье Героя Советского Союза
Характерен такой эпизод, зафиксированный краеведом из города Воскресенска Андреем Фроловым, написавшим исследование о семействе уроженца села Афанасьево Мячковской волости Коломенского уезда, героя Советского Союза Ивана Александровича Киселева, участника советско-финской и Великой Отечественной войны.
Майор-артиллерист Киселев отличился при форсировании Днепра, получил тяжелое ранение и несколько месяцев провел в госпиталях. За проявленный героизм Иван Александрович был представлен к званию Героя Советского Союза, и для поправки здоровья ему дали отпуск, который он проводил дома.
В августе 1944 года умер его отец, человек верующий, бывший староста церкви. Сам Иван Александрович был убежденным коммунистом, и верить в Бога ему «не полагалось», но все же он решил уважить последнюю волю отца, просившего похоронить его по христианским обычаям. Хоть это и грозило ему возможными неприятностями, Иван Александрович привез в Афанасьево священника. На всю округу – на четыре района области – тогда была только одна церковь и только один священник, престарелый иерей Иоанн Розов, вот его-то в Афанасьево и привез Герой Советского Союза.
Сам Киселев, для вящего «соблюдая правила игры», ушел из дому на кладбище, где рыли могилу, а тем временем, пока батюшка облачался, готовясь к отпеванию, к нему подошла дочь Киселева, Валентина, которой в ту пору было 11 лет.
Церковь в селе Афанасьево закрыли еще до рождения Вали, в окрестных селах так же не было ни одного действующего храма, так что священника «живьем» девочке никогда видеть не доводилось. Необычного человека, словно явившегося из другого мира, Валя рассматривала с жадным детским любопытством. Запомнилась ей митра на голове батюшки и наперстный крест, украшенный зелеными и фиолетовыми камешками.
Заметив этот наивный интерес, старый священник спросил Валю:
– Ты крещена?
Она ответила, что нет.
– А хочешь креститься?
– Ну, не знаю… Если мама разрешит…
Мама разрешила. Весть о том, что привезенный Киселевым священник хочет крестить девочку, мигом облетела все село. Нашлись и другие желающие приобщить детей к вере Христовой. Так и вышло, что прежде отпевания покойника в доме Дорофеевых с согласия родителей старичок иерей окрестил с десяток детей разного возраста[287].
Крестивший деток в селе Афанасьево батюшка много лет к ряду совершал самый настоящий подвиг. На долю священника выпал тяжкий крест служения в безбожном государстве. Власть на приходе принадлежала приходскому совету, председатель которого напрямую контактировал с местным Советом депутатов, а главное, с НКВД. Священник считался
