Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы - Владимир Анатольевич Васильев
Алексею Ивановичу вспомнилось, он радовался, как мальчишка, узнав о разрешении использовать в работе свои материалы. В то время у магазинчика Травина появились конкуренты, понижающие цены на товары. Торговля пошла не так бойко, как ранее. А тут такая возможность!
Взгляд невольно зацепился за строчки второго обязательства, обещавшего хорошие барыши:
«…Окрасить стены, своды, карнизы, пояски, тяги и другие штукатурные и лепные украшения до 1000 квадратных саженей, а также окрасить стены и своды подвального этажа церкви до 225 квадратных саженей, во всем согласно указаний архитектора, лучшими клеевыми красками с разделением фонов и с написанием святых изречений вокруг арок и кессонов в арках за оптовую сумму одну тысячу двести рублей серебром».
Алексей Иванович не слышал, как вернулась в квартиру Татьяна и ушла на кухню готовить обед. Он не видел Петра, прибежавшего из гимназии и усевшегося за уроки. Травин был далек от своей квартиры, домашних, от иконы, лежавшей перед ним на столе и обещавшей большую славу и хорошие деньги. Его мысли снова витали в прошлом, он был в Гатчине, где вместе с добропорядочного вида мужчиной архитектором Романом Ивановичем Кузьминым сверял перечень работ, и они, шутя меж собой, делали ставки по срокам исполнения.
— Я вам доверяю искренне, — говорил, шагая рядом с Травиным по аллее сада Кузьмин. — Сами видите — не проверяю качество белил, мела, других краскотерных изделий, не говоря уже о червонном золоте. Другой бы нашел к чему придраться и запросил от вас документы на поставку всего этого от компаньонов, которые в столице имеют имя.
— Я польщен вашим доверием, Роман Иванович, — отвечал Травин, не спуская глаз с импозантного мужчины, облаченного в визитку из добротной ткани.
— Доверие вы заслужили на отделке Гатчинского дворца, — улыбнулся архитектор. — Надеюсь, и здесь не подведете.
— Дело знакомое. У меня не одна такая церковь облагорожена, — похвастал Травин.
— Наслышан. Потому и пригласил, — коротко резюмировал архитектор, не давая собеседнику обратиться к воспоминаниям.
— Так я совсем не об украшательствах хотел рассказать, — буркнул художник.
— Про что же еще?
— Про обманы.
— ???
— Вы у нас в Академии художеств учились, знаете вице-президента Федора Петровича Толстого, профессора Александра Павловича Брюллова. До сих пор с них пытаюсь долги высудить, — сказал он с обреченностью.
— На них не похоже, — покачал сокрушенно головой архитектор.
— Вы не подумайте. Я ни на что не намекаю, — встрепенулся было Травин, но замолчал под сердитым взглядом Кузьмина.
— Я и не думаю, — ответил тот через паузу, во время которой протирал очки и посматривал изучающее на художника. — Поэтому и вас прошу довериться мне.
— Я весь внимание, — Травин остановился и впился глазами в Кузьмина.
— Бросьте, что вы, — поморщился Роман Иванович. — Я всего лишь хотел предложить вам, услуга за услугу, маленькое соглашение оформить.
— О чем разговор? — повеселел художник.
— О купце Афанасьеве. Он тут работы делал. На него оформлять неудобно. Может, вы согласитесь их на себя записать? — Кузьмин снова внимательно посмотрел на него.
— Подумать надо, — вдруг запнулся Травин. — Как-то не совсем правильно получается. Если человек работал, чего ему стыдиться за это деньги получать, — он умаляющее посмотрел на архитектора, всем своим существом показывая Кузьмину: «Я готов на все ради дружбы с вами, но от такой неправды вы меня увольте, пожалуйста».
— Я вас не тороплю, — сказал деловито архитектор.
На этой фразе разговор прервался. Возобновился он в конце аллеи, при выходе из парка, где Кузьмина ждала карета. Перед тем как скрыться за дверцей, Роман Иванович деловито справился о сроках по выполнению новых обязательств, особенно в золочении, поинтересовался, нужна ли Травину помощь в мастеровитых работниках.
— Моим предложением прошу голову не забивать, иначе на ум работа никакая не пойдет, — шутливо завершил он, сажаясь в карету.
Алексей Иванович долго мучился, рассуждая над предложением Кузьмина. Но едва взялся за дело, как все мысли, что он чего-то кому-то обязан, улетучились. Не вспомнил он о давнем разговоре, когда Кузьмин проверял выполнение контракта. Да и сам Роман Иванович виду не подал, словно у них предварительных разговоров и не было.
Когда Кузьмин стал отказываться от выплаты денег, Александру Ивановичу пришла на память их давняя доверительная беседа в аллее парка. Вспомнилось, с каким лицом были произнесены архитектором слова прощания. Сколько в них было интеллигентской манерности.
«А ты говоришь, дорогой друг Платон Григорьевич, чтобы я на мировую пошел, — ухмыльнулся Травин, вспоминая недавний разговор с Ободовским. — Да с такими гражданами, как Кузьмин и Уткин, надо до последнего биться в судах. Искать правду вплоть до императора, а не ублажать их. Правду говорят в народе: чем богаче человек, тем жаднее».
Алексей взялся за прошение, но вдруг услышал заразительный смех. Он доносился из кухни. Смеялась Татьяна. Травину не поверилось. Он давно забыл, когда слышал смех жены. Пожалуй, это было в самые первые годы их совместной жизни. Травин тихо поднялся, направился к кухне. Когда он вошел, увидел за столом Татьяну с книгой. Зажав голову руками, она время от времени вздрагивала от смеха.
— Ты чего это? — Алексей удивленно посмотрел на жену.
Татьяна подняла голову. На лице ее застыла улыбка, в глазах стояли слезы.
— Громко смеялась? — спросила с непривычным для нее вызовом.
— Громко, — недоумевая, ответил Алексей.
— Ты сам возьми, почитай, — Татьяна подвинула к краю стола толстую книгу. — Почитай, почитай, — продолжала она настойчиво. Тут ну как есть про тебя написано.
— Как это про меня?
— Не совсем так, но…
— История о славном ламанхском Рыцаре Дон Кишоте, — прочитал он и перевел взгляд на жену. — Откуда ты ее взяла?
— Старые вещи отцовские перетряхивала, вот и нашла, — улыбнулась Татьяна.
— Год выпуска 1769, — вздохнул Травин, листая книгу. — Точно такая же была у меня в Галиче. Я ее мальчишкой читал.
— Вот-вот, теперь все сходится, — засмеялась Татьяна. — А я-то, бестолковая, думаю, откуда у тебя такие замашки. Ну, копия Дон Кишот!
— И что смешного? — он обидчиво надул губы. — И я, и герой Сервантеса против несправедливости. Эх ты…
Когда Татьяна заглянула в большую комнату, Травин сидел с ручкой за столом:
В Кабинет
Его Императорского Величества
назначенного в академики
Алексея Ивановича Травина.
ПРОШЕНИЕ
Честь имею довести до сведения кабинета, что старший архитектор двора его императорского величества Роман Иванович Кузьмин в 1852 году просил меня, чтобы я принял на себя живописные работы расписать церковь клеевыми красками в Гатчине. Эти работы приняты мною по словесному договору моему с Кузьминым за обе церкви оптом 1450 рублей.
По неплатежу
