Алексей Балабанов. Встать за брата… Предать брата… - Геннадий Владимирович Старостенко
«Так что ты имеешь против социализма?» – тихо спросил он нашего соседа и буквально придавил его аргументами, не без готовности подкрепить их и чем-то более материальным. Тот сделал вид, что более не настаивает на собственной правоте.
Случись подобный разговор в наши дни – заступник в пользу равенства так скоро бы не сыскался. Не те времена: народонаселение в массе своей пропиталось мифами соцдарвинизма в другом уже киселе – собственническом, прониклось стихийной верой в естественное право, в стихию сильного, брутального и витального… Only the fittest survives…
Мифология социал-дарвинизма, подобно монстру в озере Лох-Несс, обитает в глубинах человеческой психологии, в подсознании. В ее основе лежит убеждение: мир устроен так, что в нем выживает наиболее приспособленный (самый: сильный, жестокий, предприимчивый, хитрый, ловкий, расчетливый, привлекательный, терпеливый, неприметный и т. п.). Носители реформистских концепций во все века активно брали ее на вооружение. Что вполне естественно, ведь это одна из мощнейших идеологий в борьбе за власть и электорат. «Совкам» и «винтикам» государственно-уравнительной машины в ней противопоставлялся идеал сильного, свободного и рационально мыслящего человека. С его естественным правом доминировать. «Низам», «плебсу», «серой и безликой биомассе» противополагался тип «гомо сапиенса» экономически активного и биологически более совершенного.
Идеями физического и нравственного совершенствования человека питались наиболее динамичные культуры в христианские времена, а культ силы и красоты естественным образом существовал и прежде в язычестве во множестве форм. Греки, например, говорили о калокагатии – гармоническом идеале духовного и телесного в человеке…
Христианством это и заповедано: человеку в своем развитии уготовано стремиться к Абсолюту, к подобию с образом Творца, к его замыслу о человеке. Ибо сказано было, по версии Иоанна Златоуста, Отцом Сыну на пятый день творения: «Сотворим Человека по образу нашему и по подобию». («И только грех человека, – с грустью заметил Василий Великий, – исказил красоту этого образа».)
Впрочем, в христианстве главное – красота человека духовного. Идее христианского гуманизма однажды здорово досталось от Ницше, который, горя желанием обновить человеческий дух и породу, приписывал культу Христа увод общественного сознания от прямых и очевидных ценностей.
Ницшеанство не было всего лишь декларацией. История знает немало попыток воплотить эту идею, «помочь» ей в исполнении нелегкой миссии совершенствования человеческой породы. Так, знаменитый Дракула, которого англичанин Б. Стокер взял себе героем, если обратиться к первоисточнику (русской летописи XV века – «Сказанию о Дракуле-воеводе»), прославился тем, что собирал больных, уродов и калек и зверски уничтожал их.
Идеи естественного отбора чрезвычайно распространены как в сознательном, так и в подсознательном бытовании. И Анти-Будде, жестокому Нибелунгу, героике могущества всегда найдется место в исканиях человеком самого себя.
Если сравнивать современное человечество с герасимовскими реконструкциями его древнейших пращуров, то прогресс вроде бы налицо. Но, с другой стороны, если хорошенько оглядеться, то и среди окружающих нас типажей немало найдется таких, у кого узок, мал или скошен лоб, велики надбровные дуги, сильно выступают скулы, нет подбородка или присутствуют иные дефекты внешности, не позволяющие причислить их к аполлоническому типу. Как немало и людей с невысоким IQ. Следовательно, сравнительная антропология не дает сколь-либо достоверных критериев.
Более того, по утверждениям ученых, кроманьонцы, праисторическое племя, жившее много десятков тысяч лет до нас, были исключительно высокорослой и прекрасноликой расой. Были, но исчезли. Или растворились в других популяциях.
Науке вместе с тем известен и принцип Джеймса Дана, принцип цефализации – непрерывного развития человеческого мозга. Как не следует пренебрегать и утверждением Вернадского: «Прогресс организмов шел непрерывно и не может поэтому остановиться на человеке. Человек не есть венец творения».
Но не применимы ли их выводы скорее к глубинной исторической развертке в масштабе антропологических эпох, чем к новейшему времени? Есть мнение, что естественный отбор и борьба за существование практически не определяют развитие человеческой расы с появлением бензинового двигателя и изобретением пенициллина. Научно-технический прогресс и особенно успехи медицины обеспечили ситуацию, когда выживают не только самые-самые, но и все остальные… В свете этого говорят иные – интенсивное воспроизводство «дефективных» и «неполноценных» и есть основная причина современных проблем общества. Тут рядом – и теория вырождения…
В любом обществе и при любой социально-экономической формации есть и честолюбцы, не реализовавшие лидерских задатков, есть, увы, и люди с ограниченными физическими возможностями, есть обиженные судьбой бедолаги и многие иные, кто либо испытывает психические диссонансы, либо эстетствует, томится поиском идеала. Все они глубоко переживают контрасты между идеалом и реальностью. И любая риторика, взыскующая «сильного» и «совершенного», бальзамом проливается на их израненные души. Но ее обманная двоякость заключается еще и в том, что одновременно она упрочивает и веру в это «сильное» и «совершенное» у тех, кто не сомневается в своих достоинствах, кто считает, что, будучи наделенным ими сполна, имеет право исповедовать успех и мораль избранных, господствовать над остальными, а в экономике – свободный рынок с криминально-жесткой конкуренцией.
И очень часто между тем случается, что эта глубоко интимная потребность в идеале умело используется теми корпорациями, что стремятся оправдать свое доминирующее положение – зачастую паразитическое.
Практически все стремящиеся к господству корпорации начинают с того, что пытаются убедить нетвердые души в том, что именно в союзе с ними и будет реализован этот идеал саморазвития, что именно с ними человек станет сильней и совершенней.
Любая идущая в гору эпоха всегда пытается чисто виталистической аргументацией отринуть предшественницу. Мотивируя это тем, что та стара, слаба и вообще несостоятельна идейно – как выжившая из ума старуха. А новая власть простыми и доступными народу образами внедряет в массы культ силы, языческих стихий и мистического гедонизма. Пусть мы порочны – но мы сильны и жизнеспособны. Идите с нами, если не хотите оказаться среди слабаков. Попутно вовлекается теодицея эпохи первоначального накопления капитала, оправдания бесчестия, захватов собственности, пролития крови и слез.
И разве не этому мы были свидетелями в постперестроечные годы?
При этом, естественно, игнорируются взгляды, доказывающие, что диалектика витального и пассионарного имеет очень сложную, многообразно-интегрированную природу. В деле совершенствования человеческой расы работают часто иные законы – биологические, законы таинства, законы отношений мужчин и женщин…
И вот что важно: фаза накопления генофонда совершается природой в условиях длительного поступательного и стабильного развития. И неслучайно – шкала заметных эволюционных изменений берет за единицу исчисления целые геологические и антропологические эпохи. Скачки и насильственные изменения рождали мутантов.
Не следует также пренебрегать и тем простейшим фактом, что генофонд совершенствуется, когда женщина выбирает на роль продолжателя рода наиболее достойного мужчину. Но такие, увы, не образуют большинства. В этом случае для исполнения своей природной миссии часть женского племени должна быть готова к роли матери-одиночки. И если это так, то тут без социальных гарантий не обойтись.
