Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский
Был такой артист – Юрий Алексеевич Григорьев. Он много-много лет показывал радиоприемник. Это была знаменитая миниатюра, в которой он воспроизводил все звуки и голоса, звучащие из транзистора. Он демонстрировал калейдоскоп различных голосов и программ: новости, реклама, интервью, песни, шумы. И это был блистательный артист! Но он не пародист, он – звукоимитатор. Григорьев 45 лет показывал один и тот же номер, но делал это гениально. Это просто был самый раскрученный из его номеров. А он много чего делал, и делал это на таком же высочайшем уровне. Это был мегапрофессиональный человек. Но это так же, как цирковой клоун, например, который примерно одно и то же делает. А профессиональный водитель, а шофер-дальнобойщик? Но Григорьев это делал виртуозно, и ему не надо было иметь миллион номеров. Но сказать, что это был артист одного-единственного номера… Извините. Если так рассуждать, то и Владимир Познер, например, из одной программы в другую садится напротив своего гостя. Я обожаю Познера и считаю, что он один из лучших собеседников в стране. Владимир делает это гениально. И пусть он это делает десятилетиями. Просто есть люди, которые умеют великолепно общаться в телевизионном кадре.
И еще один важный момент: нужно ли спрашивать разрешения у людей, которых пародируешь? Конечно, нет. Никогда ни у кого не спрашивал разрешения. Боюсь, если я начну это делать, то мне просто некого будет пародировать, добровольцев не найдется. Ну, конечно, кроме Жириновского. А в основном реакция на мои пародии или нейтральная, или болезненная. Такая вот специфика работы…
Знакомство с Михаилом Шуфутинским
Замечательный имеется у меня друг, мой тезка, Михаил Захарович Шуфутинский. Мы с ним познакомились в начале 1992 года. Происходило это в Северной Америке. Я там оказался вместе с Лещенко и Добрыниным – у них были гастроли. И на одном из концертов я познакомился с двумя звездами, которые тогда еще были звездами, как было принято это называть, русской эмиграции – с Любой Успенской и Мишей Шуфутинским. И с Шуфутинским мы как-то сразу подружились, просто мгновенно. Но сначала была довольно занятная история. Лещенко и Добрынин представили меня Шуфутинскому, который понятия не имел, кто я. Он жил жизнью русскоязычной Америки, был там популярен – так же, как Вилли Токарев, как Люба Успенская, как и другие герои. И вот Добрынин, кажется, говорит Шуфутинскому: «Мишка, твой тезка замечательно делает пародии, прекрасно показывает Ельцина, Горбачева показал первым». В общем, он начал меня рекламировать, а потом говорит мне: «Покажи, покажи ему». Я начал разными голосами что-то демонстрировать и смотрю, реакция у Шуфутинского – сдержанная неловкость. И он сказал:
– Если честно, мы здесь их не слышим, потому что, если даже они выступают, идет перевод, поэтому я понятия не имею, ни как Ельцин говорит, ни как Горбачев.
Прошло меньше месяца, и у Шуфутинского случились первые гастроли уже здесь, в России. И мы в Москве на каком-то концерте с ним снова встретились. Он меня буквально схватил и начал трясти:
– Потрясающе, я тут на днях слушал и Горбачева, и Ельцина, они точно, как ты, говорят.
Именно так сказал. И мы, конечно, очень с ним сдружились. Шуфутинский, на мой взгляд, – это уникальный человек, потому что он впитал в себя, как мне кажется, лучшие черты и качества, свойственные нашим людям, нашей советской-российской ментальности, и какие-то достойные качества, свойственные американцам. И он, может быть, сам того не подозревая, смог это совместить. Обычно же мы противопоставляем. У Задорнова, например, была серия сатирических номеров, посвященных противопоставлению ментальности нашей и американской. В этом плане Шуфутинский, я бы сказал так, как бывают автомобили с гибридными двигателями, да не обидится на меня мой друг, вот так у него абсолютно гибридная ментальность. Он, с одной стороны, обладает чертами, очень присущими американцам в их хороших проявлениях, и так же, конечно, у него абсолютно наша ментальность. Мне очень приятно сейчас видеть, что Шуфутинский сделал для себя принципиальнейший выбор. Он уже, насколько я знаю, давно не бывал в Америке, называет себя репатриантом.
Благодаря Шуфутинскому мы стали свидетелями нового явления и нового неофициального праздника, знаменитый Шуфутинов день. Я уже в течение лет, наверное, семи наблюдаю, что в преддверии 3 сентября все начинают друг другу рассылать в мессенджерах всевозможные, как сейчас говорят, мемы, посвященные этой культовой песне. Начинается приготовление к переворачиванию календаря. Даже авторы этой песни Игорь Крутой и Игорь Николаев говорили, что они абсолютно рядовую песню написали, совершенно о таком не думали.
«Я календарь переверну / И снова третье сентября…»
3 сентября – это же просто некая дата, я думаю, просто в размер строчки хорошо вписалась. Это не какой-то там особый эксклюзивный день. Просто любовная песня о том, что «ведь было все у нас всерьез» еще 2-го сентября, а 3-го не всерьез стало. Причем Игорь Николаев рассказывал, что исполнял иногда эту песню, и это была абсолютно проходная вещь. А вот Шуфутинский своей фактурой, своей энергетикой, своей харизмой, каким-то, может быть, своим бэкграундом привнес в это некую культовость. И теперь эта песня является национальным праздником, и 3 сентября у Шуфутинского несколько лет кряду уже идут сольные концерты в Кремлевском Дворце. И когда кто-то в разговоре произносит слово «календарь», тут же собеседник говорит: «Не забудь перевернуть». А если сентябрь, то обязательно вспоминают именно 3 сентября.
На мой взгляд, это просто уникальное достижение. Таких культовых песен было не так много в истории советско-российской эстрады. Скажем, как песня «Соловьиная роща» для Льва Лещенко. Я не буду все-таки ставить рядом «День Победы» – это отдельное явление, эта песня еще и исторически значимая. А вот песни просто лирического свойства – их не так много таких, которые стали визитной карточкой или тем более породили дополнительный праздничный день. Люди же отмечают 3 сентября, не знаю, как-то по-особенному переворачивают они в этот день календари…
Я счастлив, что Михаил Шуфутинский в 1992 году вошел, можно сказать, в мою жизнь в качестве друга, и мне кажется, это уникальное явление на нашей сцене, на нашей эстраде.
