На войне как на войне - Вера Кузьминична Васильева
Меня направили в 48-й полк и сказали: тебе не нужно к должности привыкать, для тебя эта работа знакома. Я был, конечно, огорчен, что теряю своего ординарца, старшину и нескольких ребят. В 48-м же полку мне придется всех заново изучать. И это непросто. Пришел, сказал: «Здорово, братцы» – и по глазам все сразу узнал, кто есть кто и кто из них на что способен. Пока в деле не проверишь, сколько времени зря утечет. Как говорят, чужая душа – потемки!
«Как-нибудь обойдется, – думал я тогда по дороге в новый полк. – Приду, посмотрю, разберусь, и все встанет на место. Солдаты из взвода разведки слышали про меня. Наши старшины частенько встречались. Мы знали в общих чертах кое-что друг о друге».
А к вечеру я уже был во взводе разведки. Начальник штаба сказал прямо и без всякого тумана:
– Ты, капитан, в курсе дела. Отправляйся во взвод и помоги лейтенанту Ложкину. Ему туда прислали группу ребят из роты дивизионной разведки. У Ложкина с этой группой конфликты и нелады. Они не хотят подчиняться ему, вторую неделю сидят на нашем участке и бездействуют. А приказ на захват контрольного пленного был уже давно! Они ссылаются на всякие причины, а Ложкин докладывает, что они не хотят на задачу идти. Чернова, что был в штабе дивизии, убило. Сейчас там назначили какого-то хохла. Он раздал разведроту по полкам. А наш командир полка требует с Ложкина решительных действий. Я прошу, пойди туда и разберись.
С командиром взвода, лейтенантом Ложкиным, я раньше несколько раз встречался, но не знал его как человека, как командира и разведчика. Теперь при свете коптилки, сидя во взводной землянке, я мог разглядеть его вблизи. У него было худое и нервное лицо, усталые ввалившиеся глаза от непосильной работы и бессонницы. Он был молодой и издерганный войной человек. Рязанцев – тот был коренаст, плечист и почти всегда невозмутимо спокоен. А этот был высок ростом и худощав. Он как-то натянуто улыбнулся, увидев меня. Мы поздоровались. Он глубоко вздохнул, посмотрел и с раздражением устало сказал:
– Прошу тебя, гвардии капитан, займись этими прохвостами!
– Торопиться не будем. Начнем все по порядку. Пошли солдата и вызови старшину. Это первое. Второе – мне нужен ординарец.
– Вон Егора Фомичева возьми. Он был ординарцем у бывшего капитана.
К ночи приехал с кормежкой старшина, и с ним в землянку явился Егор.
Я обещал Ложкину к ночи разобраться с дивизионной разведкой. Вызвал молодого лейтенанта – командира взвода:
– Я с тобой разговоры на моральные темы разводить не буду. Если не наведешь порядок среди своих солдат, лично расстреляю. Выведу вон туда, в канаву, и получишь пулю в лоб. Я не хочу до этого доводить, я хочу одним разом прекратить пустые разговоры. Иди и передай своим солдатам, что в полк прибыл разведчик, гвардии капитан, и что у меня личный приказ командира 5-го гвардейского корпуса генерала Ивана Ивановича Безуглого в течение недели взять языка. А вот бездельникам я даю на подготовку к боевому выходу всего два дня. 10 февраля я вместе с тобой выйду к переднему краю противника, и ты мне покажешь разведанный тобой объект.
А в ночь с 13 на 14 апреля развернулись новые события. Две группы разведки пошли за языком.
В 4:30 утра две атакующие группы и две группы прикрытия заняли исходное положение. В проволочном заграждении противника были проделаны предварительно проходы, которые в ночь на 13 апреля я лично проверял. В 5:20 по сигналу красной ракеты атакующие группы по команде командира взвода лейтенанта Ложкина поднялись и броском пошли вперед. Исходное положение атакующих групп оказалось на низком месте и накануне заполнилось водой. Разведчики атакующих групп сильно намокли, вследствие чего была замедлена скорость движения вперед. Обнаружить воду предварительно не удалось, она скопилась под снегом в низине перед самым окопом. С началом движения противник обнаружил группы захвата и обрушился на них пулеметным огнем. Противник до рассвета вел огонь из трех пулеметов и артиллерии. Из-за этого атакующие группы сразу стали нести большие потери. Оставшиеся в живых в количестве четырех человек из обеих групп образовали охрану лежащих в воде и у проволоки. Наступивший рассвет не позволил эвакуировать с поля боя убитых и раненых. Некоторые из раненых пытались выползти, но были обнаружены и убиты на месте. С наступлением темноты в ночь с 14 на 15 апреля раненые были эвакуированы и отправлены в санроту.
* * *
И последнее, на чем нужно остановиться, о чем следует подробно рассказать. Но об этом, откровенно, не хочется вспоминать. Это был последний, кошмарный и неудачный выход за передовую. Он нам стоил огромного напряжения сил и немалой крови. Мы потеряли последнюю группу ребят из взвода пешей разведки.
Я обещал генералу, что возьму языка, и мне нужно было самому идти с этой группой. После неудачного выхода Ложкина во взводе осталось очень мало солдат. Пять человек и сержант, которые готовили последний объект, и трое солдат, оставшихся в живых. Вот, собственно, и весь боевой состав, если не считать старшины, меня и моего ординарца Егора.
Эта последняя группа готовила и изучала отдельный окоп. Он находился справа от железнодорожной насыпи в районе станции Заболотинка. Мы много раз выходили под проволоку и ночи напролет лежали у немецких окопов. По нашим наблюдениям, в окопе находились двое немцев. Один был с пулеметом, а другой освещал передний край ракетами. Все как будто обычно, никаких отклонений от нормы.
Каждый раз, когда мы отправляемся брать языка, мы мысленно спрашиваем себя и пытаемся представить, что делают немцы. Нам нужно незаметно подойти к ним поближе. В этом заключается любая операция по взятию языка. Главное – незаметно заскочить в окоп, а остальное не представляет особой трудности. Когда разведчик добрался до окопа и прыгнул на плечи обезумевшего от страха немца, его только ткнул стволом автомата в бок, и он тут же поднимет лапы кверху. А чтобы не заорал с перепуга, напарник хватает его моментально за горло. Немец пикнуть не успеет, а его уже волокут бегом по земле.
Нам сейчас приходилось лезть напролом. На любом участке обороны противника можно подготовить проходы, но на это надо иметь достаточно времени. И еще одно обстоятельство заставляло нас идти на этот окоп. На
