Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев
– Артиллерийской группой, – продолжает Шаблий, – мы нанесем мощный огневой удар по скоплению техники, танков и пехоты противника, всеми тремя дивизионами – то есть тремя десятками стволов.
Подполковник Федотов отдает распоряжения Воронцову, Гуленко, Кипину – начальнику артиллерии полка, распорядился вызвать на КП командира конной батареи Клейнера, о чем-то долго совещался с командиром первого батальона – Героем Советского Союза капитаном Шатровым.
А командир нашего полка приказал Видонову и мне готовить срочно документацию и расчеты боеприпасов и данных на артиллерийское наступление.
– Расход снарядов, – говорит Шаблий, – двадцать пять единиц на ствол. Этого, я полагаю, будет достаточно.
Микулин и Федоров сбились с ног, налаживая телефонную и радиосвязь с дивизионами, штабами и наблюдательными пунктами. Батареи вели пристрелку реперов. Из политотдела 38-го корпуса прибыл, очевидно, для выяснения положения дел и обстановки, майор по фамилии Слянов – не только смелый, но, как выяснилось, порядочный и честный человек.
Мы с Видоновым сидим в какой-то канаве среди кустов и лихорадочно готовим нужные документы: приказы, схемы, расчеты боеприпасов, расчеты данных на перенос огня от пристрелянных реперов и прочее. Время поджимает и торопит – оно, кажется, летит в удвоенном, утроенном темпе. Изредка поглядываем, что происходит вокруг. Впереди, за бугром, виднеются крыши домов и их верхняя часть, освещенные ярким полуденным солнцем. На бугре солдаты углубляют траншеи. Копают окопы под пулеметные точки. К одному из таких окопов пробирается подполковник Шаблий и майор Слянов из политотдела корпуса.
– Смотри-ка, – говорит Вася Видонов, – наш-то Шаблий решил корпусного осведомителя заранее направить на «путь истины» и в «нужном направлении». А то ведь в бригаде могут такого наплести – не расхлебаешь за всю оставшуюся жизнь.
Я смотрю туда, где только что в окопе скрылись командир нашего полка и майор из корпуса. Прошли считаные секунды, как в районе их окопа разорвалось несколько снарядов. В промежутке между разрывами я заметил метнувшуюся в сторону фигуру подполковника Шаблия и приезжего майора. И, наконец, снаряд, врезавшийся с поразительной точностью в то самое место, где только что был отрыт пулеметный окоп. Фонтан земли, взметнувшийся в воздух, и воронка свидетельствовали теперь о неумолимости рокового или промыслительного хода вещей в мире.
– Как вы там?! У вас все готово?! – услышали мы через некоторое время голос командира полка в телефонной трубке.
– Вы-то как там? – спрашивает Вася Видонов. – Мы отсюда всё видели.
– Ничего, – говорит Шаблий, – сегодня я уже дважды испытал военное счастье. В третий раз вряд ли стоит. Война еще не кончена, и неизвестно, сколько нам еще идти до конца. Но к делу: у вас все готово?
– У нас, товарищ подполковник все готово.
В 12.45 полковая артиллерийская группа 351-го стрелкового полка – сокращенно ПАГ-351 – открыла огонь по скоплению противника в районе севернее населенного пункта Иван.
Залп шестидесяти шести стволов сотряс воздух, и перед нами взметнулась вверх стена разрывов. И тут же на полном карьере вырвались из укрытия шесть конных упряжек батареи Клейнера. Лихо развернувшись на взгорье, орудийные расчеты заняли боевой порядок. Ездовые на галопе повели лошадей в укрытие.
– Красиво провели маневр, – восхищенно произнес Шаблий, – как во времена Кутузова или Суворова.
Огневой налет продолжался более десяти минут. Интенсивность его разрушительной силы была настолько велика, что противник даже и не подумал контратаковать. Все вокруг заволокло пылью и дымом. Горят дома, и где-то в тылу у противника рвутся боеприпасы.
– Сколько выпущено тяжелых мин и снарядов? – спрашиваю я у Видонова.
– Порядка девятисот, – отвечает Вася, – не считая трехдюймовок, противотанковых и батальонных восьмидесяток.
Наступает тишина. Не слышно даже автоматной перестрелки. Поднявшийся ветер раздувает пожары и относит дым в северо-восточном направлении… Камышовые крыши венгерских хат вспыхивают моментально одна от другой, и вскоре все вокруг было объято пламенем пожаров.
– Теперь нужно выжидать, – говорит подполковник Шаблий.
И мы выжидаем, сидя в своих траншеях, смотрим в бинокли на бушующий пожар, но ничего, кроме пламени и дыма, не видно. Создается впечатление, что противник отходит уцелевшими силами на северо-запад, предположительно к Шопрону.
В четвертом часу вечера прибыл на «виллисе» начальник штаба дивизии полковник Михеев. Он долго о чем-то беседовал с обоими командирами полков и одобрил как саму инициативу, так и проведение упреждающего удара по противнику.
Подполковник Шаблий, вызвав меня к себе, приказал готовить бронетранспортер в разведывательный рейд.
– Поедет с тобой капитан Воронцов и несколько федотовских разведчиков. Обернуться нужно до отъезда полковника Михеева.
Борька Израилов вывел бронемашину прямо через луговину на шоссе и на приличной скорости довольно быстро достиг «места побоища». Искореженные и обгоревшие остовы автомашин, подбитые орудия, один сгоревший танк, трупы убитых – и все это на пространстве, не превышающем и двух квадратных километров. Земля тут перепахана снарядами, догорают клочья прошлогодней травы, пахнет гарью и толом. Разведчики по приказу Воронцова обшарили карманы убитых, забрали документы, попутно сняли и сапоги. А противник, видимо, давно уже покинул это место. Преследовать его не входило в наши планы, в наше задание, и мы вернулись назад, доложив о всем виденном.
31 марта. На рассвете полк наш двинулся походной колонной по маршруту Начьчерешед, Томполадонь, Шалтошкал, Лочь, Чепрег.
Здесь наш полк имеет приказ: занять огневые позиции с целью прикрытия правого фланга наступающей армии. Расположившись в Чепреге, мы, откровенно говоря, рассчитывали немного отдохнуть от суеты будоражного дня вокруг Ивана. Батареи развернулись в боевой порядок, отрыли окопы на огневых позициях, установили орудия, связисты тянули нитки кабеля, разведчики оборудовали наблюдательные пункты – все шло своим чередом. Именно в этот момент и пожаловал к нам «виллис» бригадного начальства: подполковник Бухвалов, начальник штаба бригады и его помощник капитан Бажанов. Бухвалов еле держится на ногах и заплетающейся походкой идет к дому командира полка. На крыльце «клюет» носом, и Бажанов его поддерживает. Спровадив Бухвалова в дом, Бажанов подходит ко мне.
– С чем приехали? – спрашиваю я, пожимая руку капитану.
– Попугать скоплением грандиозных сил противника, – смеется Бажанов, – видал, наш-то какого страху натерпелся, еле на ногах стоит.
– Ты, Серафим Иванович, скажи лучше, где ваше бригадное начальство вчера было, когда мы у Ивана реальную группировку немцев долбанули?
– Не вовремя долбанули, Андрюша, не вовремя. Вчера нам недосуг было. Попойка у нас была, понимаешь. Бухвалов, вон, и сегодня на ногах еле держится. Так что Шаблий ваш вчера опрометчиво поступил. Лютует наш комбриг Вася Игнатьев, ох как лютует.
– С чего бы это лютовать-то ему?
– Ну. Вы там чуть не дивизию немцев разгромили, а мы вроде как и ни при чем?! Так, что ли?!
– Не дивизию, а полк.
