Черубина де Габриак - Исповедь
«И первое в пути — глубокий водоем…»
И первое в пути — глубокий водоем…Нагнись, душа, гонимая тоской,там, на земле, была ль такой в обличии своем?
Твой образ ангельский, на что он стал похож?На нем оттиснули тяжелую печатьубийство зло и ложь и жадное желанье ощущать.
Искала ты себя во всех, всегда, везде.И все прошло, как сон,И только облик твой в воде отображен.
Прозрачное и черное стекло.Смотри, какими стали сны,смотри, как в них отражены убийство ложь и зло.
5 ноября 1925«Опять, как в письме, повторяю я то ж…»
Евгению Архиппову
Опять, как в письме, повторяю я то же,звучащее в сердце моем,что в гибких стихах, в переливной их дрожи я вижу хрусталь с серебром.
Мы в жизни с тобою друг друга не знаем,как призрак остался мне ты.В хрустальную чашу с серебряным краем хочу я поставить цветы,
хочу, чтобы нить золотая меж намимогла воплотится на миг.Пусть в чаше стихов тебе светится пламя невидимых черных гвоздик.
6 ноября 1925«Был синий вечер в небе…»
Был синий вечер в небе,Был черный профиль строг,И в рыжих косах гребеньПридерживал цветок.
И сердце все до краяОткрылось в этот час,Горел, не отгорая,Лиловый пламень глаз.
Я помню непокорныйРесниц крылатый взмах,И шали шелк узорныйНа матовых плечах.
И легкий след сандалийНа розовом песке…Как пальцы задрожали,Прильнув к твоей руке…
Но ты сказала слово,И это слово «Нет».От глаз твоих лиловыхОстался в сердце след.
Так в вечер темно-синийЯ начала союзС мучительной богинейИз хора светлых Муз.
8 ноября 1925«Где Херувим, свое мне давший имя…»
Где Херувим, свое мне давший имя,мой знак прошедших дней?Каких фиалковых полейкасаешься крылами ты своими?
И в чьих глазахопять зажег ты пламя,и в чьих рукахдрожит тобой развернутое знамя?
И голосом твоимчьи говорят уста, спаленные отравой?Кого теперь, кого ведешь ты славой,скажи мне, Херувим?
И чья душа идет путем знакомыммучительной игры?Ведь это ты зажег у стен Содомапоследние костры.
8 ноября 1925«Ты не вытянешь полным ведра…»
Ты не вытянешь полным ведра,Будешь ждать, но вода не нальется.А когда-то белей серебраТы поила водой из колодца.
Чтобы днем не соскучилась ты,Для твоей, для девичей забавы,Расцветали у края цветы,Вырастали душистые травы.
Ровно в полночь напиться водыПрилетал к тебе Витязь крылатый,Были очи — две крупных звезды,В жемчугах драгоценные латы.
Всех прекрасней был обликом он,Красоты той никто не опишет,И поверженный наземь ДраконБыл шелками на ладанке вышит…
Ах, без дождика жить ли цветам?Пылью-ветром все травы примяты,И к тебе, как тогда, по ночамНе летает уж Витязь крылатый,
Чтоб крылом возмутить огневымПересохшую воду колодца…Что ты сделала с сердцем твоим?Почему оно больше не бьется?
9 ноября 1925«Ах, зачем ты смеялся так звонко…»
Ах, зачем ты смеялся так звонко,Ах, зачем ты накликал беду,Мальчик с плоским лицом татарчонкаИ с глазами, как звезды в пруду.
Под толстовкой твоей бледно-синейКожа смуглой была, как песок,Раскаленный от солнца пустыни.Были губы твои, как цветок
За высокой стеною мечетиРасцветающий ночью в саду…Что могу я сегодня ответить?Сам себе ты накликал беду.
9 ноября 1925«От жгучей капли атропина…»
От жгучей капли атропинаКак звезды черные — зрачки.Одним движением рукиБесценный дар любви единой
Мной был отвергнут навсегда…Слепые годы мчатся мимо,И прячу я под маской гримаДесятилетия стыда.
Я покрываю щеки пудрой,На бледный рот кладу кармин…О, если б жизни злой, немудрой,Мне возвратить тот миг один!
11 ноября 1925«Вейся выше, черный пламень…»
Вейся выше, черный пламень,превращайся в тьму,то, что было между нами, не приму.
Все равно — ползучим дымомстелятся слова:Ты всегда был нелюбимым, я — давно мертва…
Но в ночи костром пылая,рвется, душит страсть,ненасытная и злая, — ниже не упасть…
Что нам думать. Будь покорными не прекословь.Вейся, бейся пламень черный, черная любовь…
17 ноября 1925«Ангел громко и мерно читает…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
