Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
Вскоре резидент советской внешней разведки в США рапортовал, что Оппенгеймер и Эйнштейн тронуты заверениями Михоэлса, что в Советском Союзе евреям гарантировано безопасное и счастливое проживание. Контакты советских разведчиков с учёными-ядерщиками были облегчены, и летом 1945-го, через двенадцать дней после сборки в Лос-Аламосе первой атомной бомбы, советская разведка располагала подробным описанием её устройства.
Вторая цель дезинформационной игры была не менее важная – крымский проект оказался приманкой, на которую Сталин надеялся получить десятимиллиардный кредит для восстановления разрушенной войной экономики. Весной 1946 года началась конфронтация с США. Надобность заигрывать с американскими евреями ради получения 10-миллиардного кредита отпала. Сталин похоронил крымский проект, чем и предопределил судьбу Михоэлса, – чересчур осведомлённых свидетелей принято убирать.
Михоэлс этого не понимал. Он нервничал, ожидая ответ на письмо. Кто-то подбросил ему идею, что судьбу письма можно выяснить через мужа Светланы.
Михоэлс и его окружение находились под пристальным наблюдением МГБ. Когда Абакумов получил информацию, что Михоэлс обсуждал с Гольдштейном, старшим научным сотрудником Института экономики АН СССР, вхожим в дом Аллилуевых, возможность установить контакт с Морозовым, зятем Сталина (Михоэлс не знал, что брак аннулирован), и через него выяснить реакцию вождя на давнее письмо ЕАК, он немедленно доложил Сталину. Разгневанный вождь приказал разобраться с Аллилуевыми, а заодно и с ЕАК. Шестого декабря 1947 года была арестована Евгения Аллилуева, вдова Павла Аллилуева, родного брата Надежды Аллилуевой. На допросе она рассказала о встрече с Гольдштейном.
Гольдштейна арестовали девятнадцатого декабря. После соответствующей обработки он признался в засилье в президиуме ЕАК еврейских буржуазных националистов, извращающих национальную политику советского правительства, и что по указанию американских евреев Михоэлс пытался проникнуть в семейный круг главы советского государства.
Кира, дочь Евгении Аллилуевой, рассказала, как происходил арест матери:
«Это случилось 10 декабря 1947 года. Я недавно окончила театральное училище, жизнь была прекрасна. И раздался этот звонок. Открываю дверь, стоят двое: “Можно Евгению Александровну?” Я кричу: “Мама, к тебе какие-то два гражданина!” – и обратно в свою комнату. Прошло немного времени, и я слышу: мама идёт по коридору и громко говорит: “От тюрьмы да от сумы не отказывайся”. Я услышала, выскочила. Она меня быстро в щеку чмокнула и ушла. Уже после смерти Сталина, когда она вернулась, я спросила: почему она так быстро ушла? Она ответила: “Поняла, что это конец, и задумала выброситься с 8-го этажа в пролёт, а то они там замучают”. <…> А потом вдруг ночью – звонок. Входят двое в форме, говорят: “Одевайтесь, возьмите тёплые вещи и двадцать пять рублей на всякий случай”. Это было всего через месяц после мамы… Посадил он и Анну Сергеевну. Ей тоже “пришили” заговор против Сталина. Она оттуда нервнобольная вышла, со слуховыми галлюцинациями»[53].
5 января Сталин приказал ликвидировать Михоэлса: у него возникло подозрение, что через Михоэлса ушла на Запад информация о самоубийстве жены, переданная ему Аллилуевыми. Эта информация являлась государственной тайной, в неё не были посвящены даже члены Политбюро, некоторые знали лишь официальную версию, согласно которой Надежда Аллилуева умерла от острого приступа аппендицита. А ведь разглашение этой строго засекреченной семейной и государственной тайны, считал Сталин, послужило началом конфликта с дочерью.
В ночь с 12 на 13 января 1948 года председатель Еврейского антифашистского комитета, народный артист СССР Михоэлс стал жертвой «дорожной аварии».
Светлана находилась в кабинете отца и стала случайной свидетельницей телефонного разговора, в котором Сталин дал указание, как официально объявить о гибели Михоэлса:
«В одну из тогда уже редких встреч с отцом у него на даче я вошла в комнату, когда он говорил с кем-то по телефону. Я ждала. Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: “Ну, автомобильная катастрофа”. Я отлично помню эту интонацию – это был не вопрос, а утверждение. Он не спрашивал, а предлагал это, автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он поздоровался со мной и через некоторое время сказал: “В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс”. Но когда на следующий день я пошла на занятия в университет, то студентка, отец которой работал в Еврейском театре, плача, рассказывала, как злодейски был убит вчера Михоэлс, ехавший на машине… “Автомобильная катастрофа” была официальной версией, предложенной моим отцом, когда ему доложили об исполнении…»[54]
После развода с Морозовым отношения Светланы с отцом улучшились, и она попыталась спасти своих тётушек. Они были уже арестованы, и она прямо спросила отца: «В чём их вина?»
– Болтали много. Знали слишком много – и болтали слишком много. А это на руку врагам, – ответил он, не объяснив, какими государственными секретами владели репрессированные члены семьи Аллилуевых, почему ему надо было их опасаться и арестовывать, и не сказал, что ему известно об их неблагонадёжности, потому как их квартиры прослушивалась. Квартира дочери тоже прослушивалась – Светлана догадалась, когда отец тут же обвинил её в антисоветских высказываниях. Она не была уже десятилетней девочкой, на веру принимающей всё сказанное отцом. Изменить она ничего не могла и «ушла в себя», придумав для себя оправдание, что виновник репрессий всё-таки не отец, а его продажное окружение, Власик и Берия, пагубно на него влияющие.
В 1948 году начался разгром ЕАК. Перед арестом Полины Жемчужиной Сталин сказал Молотову: «Тебе надо разойтись с женой». Молотов перечить не стал. Сталин на примере своей дочери продемонстрировал соратникам, как следует поступать с «неправильными» супругами.
Молотовы обсудили ситуацию на семейном совете, и Полина произнесла: «Если так нужно для партии, разойдусь». Они оформили развод в конце 1948-го; 21 января 1949 года бывшая жена министра иностранных дел СССР была арестована.
Никого не пожалел Сталин: ни свою дочь, ни своих родственников, ни верных соратников – и крушил семьи по своему усмотрению, ведь большевики должны быть кристально чистыми, без примесей «неарийской» крови, крови священнослужителей и белого офицерства. Впрочем, от них он очистился ещё при жизни Надежды Сергеевны…
Существует предположение, высказанное Костырченко, что недовольство Сталина своим зятем вызвано жульничеством его отца, Иосифа Морозова, который, бахвалясь, упоминал о своих мнимых встречах со Сталиным и о регулярных приёмах
