Афанасий Никитин - Владислав Александрович Толстов
От Дубны Волга поворачивает на северо-восток, начинаются еще более сложные для судоходства условия: каменистые осыпи и высокие берега, не дающие пристать кораблям, извилистое русло, и даже летом встречаются глыбы нерастаявшего грязного льда, торчащие из воды. Примерно на пятый день после отплытия из Твери корабли достигали Калязина (который сегодня также стоит на берегу крупного водохранилища – Угличского моря). В Калязине, пишет Афанасий, «пришел я в монастырь калязинский к святой Троице живоначальной и святым мученикам Борису и Глебу. И у игумена Макария и святой братии получил благословение».
Макарий Калязинский – первый уроженец тверской земли, причисленный к лику святых. А в середине XV века – пожалуй, самый популярный священник в этих местах. В миру его звали Матвей Кожин, родился он в селе Гридцино (впоследствии Грибково, а сегодня это село называется Кожино) в семье знатного боярина. Само происхождение фамилии Кожин связано с подвигом, совершенным одним из предков Макария: якобы он в битве в одиночку одолел татарского сотника, привезя в лагерь в качестве доказательства кусок кожи, вырезанный из седла его коня. Родители Матвея Кожина были людьми богомольными, но старшего сына собирались отдать в военную службу. Но тот с детства читал богословские книги, и считал высшим жребием монашескую жизнь. В монашество будущий Макарий пришел необычным образом. В 22 года он женился, взял в жены девицу Елену Яхонтову из знатного боярского рода. Молодые люди еще во время венчания принесли друг другу обет: если кто-то из них умрет, оставшийся супруг примет монашество.
Спустя три года во время «морового поветрия» (это была одна из эпидемий чумы, регулярно посещавших Русь в Средние века) скончались оба родителя Матвея Кожина и его молодая жена. «И двадцатипятилетний Матфей оставил временное, взыскуя вечного, и поступил в находивший неподалеку Николаевский Клобуков монастырь, где постригся с именем Макарий», – сообщается в его житии. Но и здесь ему не было покоя, и Макарий решил жить в одиночестве. Молодой инок выбрал место в лесу в 18 верстах от Кашина, неподалеку от Волги, между двух небольших озер. Здесь он поставил небольшую келью и зажил в ней один. Никто не мешал его подвигу уединенной молитвы. Дикие звери приходили к нему, и Макарий делил с ними скудную пищу. Вскоре информация об одиноком молодом отшельнике, который живет в лесу, достигла окрестных городов. И в лесную келью к Макарию стали приходить люди, которые также, как и он, хотели стать иноками, жить в уединении, посвятить жизнь скромному труду и молитве. Макарий никому не отказывал, и спустя какое-то время уединенная келья превратилась в монастырь, а он стал его игуменом.
Как Макарий стал Калязинским? Есть на этот счет интересная легенда, скорее всего, отражающая реальные исторические события. Земли, на которых обосновался инок со своей братией, принадлежали некоему Ивану Каляге (в некоторых документах он пишется как Коляга), знатному боярину и землевладельцу. Каляге страшно не нравилось, что на его землях поселились какие-то монахи, и он всячески вредил преподобному. Когда же до него дошли слухи, что иноки возводят деревянную церковь (а это значило, что поток паломников в ближайшее время увеличится), Каляга впал в ярость. Он испугался, что часть его земель отойдет монастырю, и даже собирался убить самого игумена. Но все случилось совсем иначе: на семью самого Каляги напал мор, умерли и его дети, и все родственники, и сам он оказался на грани гибели. После всех этих несчастий боярин раскаялся за то зло, которое причинил мирным монахам, и пришел к Макарию мириться. И даже, как сообщалось в летописях, стал одним из иноков новой обители. Троицкий монастырь, построенный Макарием, стал «градообразующим», вокруг него стали появляться дома, посады, торговые ряды, пристани. А сам игумен теперь назывался Макарием Калязинским.
Калязинский Троицкий Макарьев монастырь был самым крупным на тверской земле, прикрывал дорогу на Москву с северной стороны, а в самой столице, в Китай-городе, располагалось его подворье. Многие паломники спешили побывать в этой обители. Во владения Макария Калязинского наведывались и российские правители – правда, они стали приезжать сюда уже после смерти самого игумена. В 1533 году в Калязине побывал Иван Грозный, приписав к монастырским владениям село Городищи со всеми деревнями и пустошами, а в другой раз царь даровал монастырской библиотеке рукописное Евангелие. Впоследствии монастырь посещали цари из правящей династии Романовых – Михаил Федорович, Алексей Михайлович, юный Петр I, привозивший сюда свои «потешные полки»… В 1760-е гг. в монастыре останавливалась Екатерина II. В 1776 году указом Екатерины II калязинскому поселению был присвоен статус уездного городка. Венценосные особы регулярно жертвовали в пользу обители золото и серебро, дарили целые села и деревни с крестьянами.
Сам же монастырь, который видел множество событий русской истории, как и вся старая часть города Калязина, навсегда ушли от людей в 1940 году, когда были погребены под водами строящегося Угличского водохранилища. В 2008 году в городе Калязине был установлен и освящен памятник преподобному Макарию Калязинскому. Памятник, выполненный из бронзы, стал достопримечательностью города. За спиной Макария – водохранилище, поглотившее его великую обитель и весь исторический центр города Калязина: осталась видна только частично затопленная колокольня Никольского собора. Эта торчащая из воды колокольня – один из самых известных визуальных символов Тверской области, но Афанасий Никитин ее видеть не мог, ее построили позже.
* * *
Итак, прибыв в Нижний Новгород, тверские купцы узнали, что посольские ладьи с Василием Папиным уже отправились вниз по Волге. «И приехал я в Нижний Новгород к Михаилу Киселеву, наместнику, и к пошленнику Ивану Сараеву, и отпустили они меня без препятствий. А Василий Папин, однако, город уже проехал, и я в Нижнем Новгороде две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха татарского», – сообщает Афанасий.
Наш купец, кстати, ни слова не говорит о том, с каким товаром он отправился в поездку. Но сообщает, что Хасан-бек вез с собой кречетов. О том, что ширваншах был большим любителем соколиной охоты, сохранились упоминания в источниках. Вообще ловчие птицы – кречеты, соколы, ястребы – были одной из важных статей тверского экспорта. Из Твери везли ловчих птиц, в Тверь – певчих, экзотических, необычных. В Древней Руси соколы и кречеты были даже не предметом роскоши, а знаком статуса. Лов охотничьих птиц контролировал сам князь, а кражу сокола древнерусское законодательство
