Марина Цветаева. Письма 1933-1936 - Марина Ивановна Цветаева

Сейчас иду ей варить на утро овсянку: уходит рано и ест в городе плохо, т. е. мало дают.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 109–110 (с купюрами). СС-6. С. 410–411. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 180 186.

8-34. А.А. Тесковой

Clamart (Seine)

10, Rue Las are Carnot

2-го февраля 1934 г.

                         Дорогая и милая Анна Антоновна,

Не знаю, чудо, или случай, или Ваша любящая мысль — но Ваша чудная книга пришла как раз вчера[493]: в день Муриного рождения: девятилетия (1-го февраля), в такую же снежную бурю, как девять лет назад, когда тоже чуть ли не сносило крыши — в Париже вчера сносило, и С<ергей> Я<ковлевич> чуть не был убит огромной железной трубой с крыши семиэтажного дома, упавшей меньше чем на сантиметр от него: пролетевшей по пальто и замазавшей его ржавчиной. Прохожие кинулись к нему, думая, что убит.

Такая же история была с моим отцом, давно, в Москве, в оттепель: на неучтимом расстоянии от него, прямо за ним свалилась и разбилась огромная ледяная глыба. И встречный татарин — философ и князь, как все восточные:

— Счастлив твой Бог, барин!

_____

Книга лежит рядом с моим изголовьем, смотрю на нее с вожделением, но не читаю, потому что сначала должна кончить «Квентина Дорварда» Вальтера Скотта, которого купила для Мура и читаю с восхищением сама. Помните ли Вы его? Людовик XI[494] (франц<узский> Иоанн Грозный), такой же притягательный и отталкивающий, страшный и несчастный, человечески-безумный и государственно-мудрый, как наш царь — и молодой боевой горячий великодушный и великолепный шотландец, сам Квентин.

Такая книга не «литература», а — деяние.

Будет случай — перечтите!

_____

А вот Вам мой чудный Мур — хорош? Во всяком случае — похож И более похож на Наполеоновского сына, чем сам Наполеоновский сын. Я это знала с его трех месяцев: нужно уметь читать черты, А в ответ на его 6-месячную карточку — Борис Пастернак — мне: «Все гляжу

181

Марина Цветаева

и гляжу на твоего НАПОЛЕОНИДА». С 11 лет я люблю Наполеона, в нем (и его сыне) все мое детство и отрочество и юность — и так шло и жило* во мне не ослабевая, и с этим — умру. Не могу равнодушно видеть его имени. И вот — его лицо в Мурином. Странно? Или не странно, как всякое органическое чудо. Знаете ли Вы гениальную книгу о нем Эмиля Людвига?[495] Единственную его гениальную, даже не понимаю, ка*к он ее написал — принимая во внимание все блистательные, но не гениальные — лучшую книгу о Наполеоне, а я читала — всё.

Почему мы с Вами не вместе?? Мы бы с Вами ввек всего не переговорили, а с остальными, почти со всеми — мне так скучно, и им со мной!

_____

Все время ловлю себя на мысли: что* у меня есть такого приятного? Какая-то радость… И, вдруг: A-а! Dixelius!

У меня даже чувство, что Вы — ее написали, так и буду читать.

_____

Очень прошу Вас, милая Анна Антоновна, достаньте Совр<еменные> Записки, только что вышедшие, и прочтите мой «Дом у Старого Пимена», — мне очень хочется знать Ваше подробное и непосредственное впечатление. Я совсем не знаю, что* это за вещь: я слишком много вписала в строки.

(Пишу торопясь, потому так отрывисто, сейчас нужно идти за Муром).

Сколько нужно еще сказать, а уже конец!

Обнимаю Вас на*спех, но от всей души, спасибо еще отдельно за чудную, глубокую, глубочайшую надпись.

_____

Скоро напишу еще. Это — только привет с Муриного девятилетия и спешная первая благодарность за благой дар.

                                       Марина.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 110–112 (с купюрой). СС-6 С. 411–412 Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 186 188.

9-34. И.А. Бунину

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

5-го февраля 1934 г.

                Многоуважаемый Иван Алексеевич,

Сердечно благодарю Вас за Вашу память и помощь[496], тем более меня тронувшая, что я ее ничем не заслужила.

                                       Марина Цветаева.

Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2005. С.31. Печ. по тексту первой публикации.

10-34. В.Н. Буниной

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

5-го февраля 1934 г.

                         Дорогая Вера,

Разрываюсь между ежеутренним желанием писать Вам и таким же ежеутренним — писать о Белом, а время одно, и его катастрофически мало: проводив Мура в 8 * ч<асов> — у меня моего времени только 2 часа — на уборку, топку, варку и писанье. Вы понимаете как всё это делается (по молниеносности и плохости!). Потом — провести его подышать, потом завтрак, потом посуда, потом опять в школу, и опять из школы, и поить его чаем, и т. д., а вечером — голова не та, слова не те.

Вера, был совершенно изумительный доклад Ходасевича о Белом: ЛУЧШЕ НЕЛЬЗЯ[497]. Опасно-живое (еще сорокового дня не было!), ответственное в каждом слоге — и справился: что надо — сказал, всё, что надо — сказал, а надо было сказать — именно всё,