Марина Цветаева. Письма 1933-1936 - Марина Ивановна Цветаева
Словом, ни стола, ни музыки, только тень Короля Альберта, с которым у меня всякое радио теперь уже связано — навсегда.
_____
Хорош конец Короля Альберта? По-моему — чудесен. С 100-метро*вого отвеса и один. Король — и один. Я за него просто счастлива. И горда. Так должен умереть последний король.
_____
В Vu[518] за месяц до его гибели было предсказание на 1934 астрологический год:
«Je vois le peuple belge triste et soucieux: la Belgique se sent frapp*e * la t*te…»[519]
A когда подумаешь о его раздробленной голове.
То, что могло показаться иносказанием («глава государства»), оказалось самым точным ви*дением (той головой, на которую — камень). Вера, умирать все равно — надо. Лучше — та*к.
Ведь до последней секунды вокруг него шумел лес! И чем проваливаться в собственный пищевод (Schlund: по-немецки Schlund и пищевод и ущелье) — ведь лучше в настоящее ущелье, ведь — более понятно, менее страшно??
_____
Вы спрашиваете про Мура? Страстно увлекается грамматикой: по воскресеньям, для собственного удовольствия, читает Cours sup*rieur[520], к<отор>ый похитил у С<ережи> с полки и унес к себе, как добычу. — «Ма-ама! Ellipse! Inversion![521] Как интересно!!»
Недавно, за ужином, отвлекаясь от тарелки с винегретом, в которую вовлекается так же, как в грамматику:
«Вот я сегодня глядел на учительницу и думал: — Все-таки у нее есть какая-то репутация, ее знают в обществе, а мама — ведь хорошо пишет? — а ее никто не знает, потому что она пишет отвлеченные вещи, а сейчас не такое время, чтобы писать отвлеченные вещи. Так — что же Вам делать? Вы же не можете писать другие вещи? Нет, уж лучше пишите по-своему».
В той же грамматике (Cours sup*rieur) в отделе Adverbe[522] выкопал: Dict*e et R*citation[523] — L’Homme tranquille[524]
Il se l*ve tranquillement.
D*jeune raisonnablement,
Dans le Luxembourg fr*quemment
Prom*ne son d*soeuvrement.
Lit la gazette exactement.
Quand il a d*n* largement
Chez son compere Clidamant
S’en va causer tr*s longuement;
Revient souper l*g*rement,
Rentre dans son appartement,
Dit son Pater d*votement,
Se d*shabille lentement.
Se met au lit tout doucement.
Et dort bien profond*ment[525]
И, Мур:
— Et quand il gagne de l’argent? [526]
— с чистосердечнейшим удивлением.
_____
Милая Вера, берегите свое сердце, упокаивайте его музыкой. Ужасное чувство — его самостоятельная, неожиданная для вас — жизнь. Об этом еще сказал Фет:
Я в жизни обмирал — и чувство это знаю.[527]
И я* — знаю. И Рильке — знал. Сердце нужно беречь — просто из благодарности, за всю его службу и дружбу. Я свое люблю, как человека. Ведь оно за всё платится, оно вывозит. И умри я от него завтра — я все-таки скажу ему спасибо. За всё.
_____
Я рада, что Вам лучше жить. Я рада, что Вы больше не в Париже[528], под угрозой всех этих, Вам совершенно ненужных дам. Пришлите мне на прочтение Св<ятую> Терезу[529], я о ней недавно думала, читая «L’affaire Pranzini»[530] (подлинное уголовное парижское дело в конце прошл<ого> века)[531].
Обнимаю Вас, Вера, не уставайте над письмами мне, я ведь знаю, что Вы меня любите.
М.
Впервые — НП. С. 458–464. СС-7. С. 266–269. Печ. по СС-7.
12-34. Ф.А. Гартману
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
2-го марта 1934 г.
Многоуважаемый Г<осподи>н Гартман,
(Простите, не знаю отчества)
С большой радостью и признательностью приеду к Вам в Courbevoie послушать Вас — по моему поводу[532], или себя, в Вашем восприятии, но сейчас болен мой сын, и, пока, неизвестно чем, и я в большой тревоге. Кроме того, я настолько им же, его учением (проводами, приводами, кормежкой, укладыванием) — всем детским жизненным укладом пришита к дому (у меня замены — нет), что никогда никуда не выбираюсь — с ним.
15-го, через
