Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

А. Рошаль: «На сцене вечером 17 октября, когда игралась 32-я партия, ставшая решающей, мы увидели за столиком чемпиона, которого привыкли видеть и хотим видеть... На следующий день, когда арбитр матча чехословацкий гроссмейстер М. Филип сообщил, что противник сдает 32-ю партию без доигрывания, устало улыбнувшийся чемпион мира «разрешил» сообщить домой о своей победе. А председатель Шахматной федерации СССР летчик-космонавт СССР В. Севастьянов сказал: «Вот и настал, Толя, твой звездный час»...

В тот же день Анатолий отправил телеграмму в Москву: «Товарищу Брежневу Леониду Ильичу. Глубокоуважаемый Леонид Ильич! Счастлив доложить, что матч на звание чемпиона мира по шахматам закончился нашей победой. Примите, дорогой Леонид Ильич, сердечную благодарность за отеческую заботу и внимание, проявленные ко мне и нашей делегации в период подготовки и проведения матча. Заверяю Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР, Советское правительство и лично Вас, Леонид Ильич, что в будущем приложу все усилия для приумножения славы советской шахматной школы. Чемпион мира Анатолий Карпов. 18 октября 1978 года, Багио, Филиппины» (из книги «Девятая вертикаль», Москва, 1978).

А. Карпов: «20 октября стало особо знаменательным днем для меня: на мое имя в Багио поступила поздравительная телеграмма Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева. Все члены нашей делегации собрались 8 отеле, была оглашена телеграмма Леонида Ильича, прозвучали бурные аплодисменты. Мне трудно передать, какое я испытываю чувство благодарности за эту высокую честь. И я, и все советские шахматисты обязаны ответить на заботу народа, партии, правительства, личную заботу дорогого Леонида Ильича новыми успехами» («Неделя» № 44, 1978).

...Спустя годы (из интервью в «Огоньке» № 33, 1990): А. Карпов: «Я никогда не заискивал перед сильными мира сего и не ощущал, будто член Политбюро стоит явно выше чемпиона мира по шахматам. Вы об этом знаете». А. Рошаль: «Да».

...За три месяца матча я получил более 300 писем из 28 стран. Здесь были доброжелательные письма из Болгарии, Польши, СССР (!), стран Азии, Южной и Северной Америки, Западной Европы, Австралии, Южной Африки. Вот лишь одна из телеграмм: «Всем сердцем с вами. Жан-Поль Сартр, Сэмуэл Беккет, Эжен Ионеско, Фернандо Аррабаль».

Особенно возросла почта после 17-й партии, после моей пресс-конференции в Маниле. Даже далекие от шахмат люди поняли, что в Багио идет грязная политическая игра, они выражали мне свою солидарность, писали, что болеют, переживают, молятся за меня. Не всем из них были ясны мои гражданские и тем более религиозные взгляды, но они сознавали, что это борьба одиночки против страны-хищника, страны, попирающей элементарные права человека. Я получал ободряющие письма от протестантов, католиков, православных, иудеев, индуистов, мусульман, иезуитов. Я чувствовал за собой поддержку всего мира! С точки зрения пропаганды эта крохотная репетиция накануне афганской войны дорого обошлась Советскому Союзу...

ПОСЛЕ МАТЧА

На Филиппинах бархатный сезон.

Поклонники ушли на джонках в море.

Очухался маленько чемпион,

Про все, что надо, высказался он

И укатил с почетом в санаторий.

В. Высоцкий, 1979

Вспоминает друг Высоцкого, кинорежиссер Станислав Говорухин: «Когда Корчного стали преследовать, наши с Володей симпатии были определенно на его стороне. Да и не только наши — огромное количество людей, особенно среди интеллигенции, болели за Корчного. Так уж у нас повелось: видим, что кого-то унижают, на кого-то давят официальные власти — и подавляющее большинство сразу за него (вспомним хотя бы случай с Ельциным). Умеем сострадать. Так всегда было — и так всегда будет. Помню, когда в Багио счет стал 5:5, нас охватило просто лихорадочное состояние. Но все быстро кончилось."

(из интервью в журнале «Шахматы в СССР» № 10, 1990).

Испанский драматург Фернандо Аррабаль:

«По окончании матча на Филиппинах истинные поклонники шахмат могут испытывать только отвращение. Этот псевдочемпионат мира проиграл не Корчной, а шахматы!

После официального 6:5 оба противника достигли своей цели: Карпов продолжает носить титуп. который Международная шахматная федерация похитила у Фишера, а Корчной вновь поставил под сомнение мнимое превосходство Карпова. Эта самая федерация смогла превратить Карпова, большую надежду шахматного мира.— в трактирного обманщика, готового на любые трюки... Корчной имел полное право оспорить результат последней партии Карпов проиграл три партии кряду, и тогда на решающую встречу его соратники вновь усадили парапсихолога вблизи шахматной доски...

Остается последний вопрос: освободят ли советские власти две невинные жертвы, жену Корчного и его сына, которых держат как заложников?! Им в сентябре вновь отказали в выездной визе — из-за матча в Багио»

(из парижского еженедельника «Экспресс», 28 октября 1978).

Вскоре после Багио в правилах ФИДЕ появился пункт, обязывающий участников будущих матчей присутствовать на церемонии закрытия — под страхом потери 25 процентов гонорара. Господа, придумавшие это правило, вероятно, не знакомы с людьми, для которых принципы дороже денег. Могу напомнить: в 1971 году Роберт Хюбнер, не закончив матч с Петрося-ном, покинул Севилью в знак протеста против действий партнера и главного судьи. Он так никогда и не получил гонорара за этот матч!..

На следующий день после закрытия Кин привез мне в Манилу чек от Кампоманеса. Кин не пожелал встретиться со мною лично — наверное, ему не хотелось смотреть мне в глаза. На чеке была многозначительная надпись: «Подлежит оплате лишь в том случае, если Корчной признает матч завершенным». Вот так-то!

Кампоманес вообще сделал все. чтобы омрачить нам последние дни пребывания на Филиппинах. У нас с фрау Лееверик и Стином были билеты филиппинской авиакомпании в Европу, но места не были забронированы. Нам сообщили, что ближайшая возможность вылета — 2 ноября. Как же так? Мы же спешили на Всемирную шахматную олимпиаду в Буэнос-Айрес, которая начиналась 25 октября! Мало того что Кампоманес наотрез отказался помочь нам с отъездом,— он прислал письмо с сообщением о том. что с 18 октября мы Должны сами оплачивать отель. А у нас, признаться, было туго с наличными — один лишь «условный» чек.

Выручило маленькое чудо. Меня пригласили в Гонконг дать сеанс одновременной игры. Так мы добрались до континента. там, доплатив 1000 долларов из своих денег, мы с фрау Лееверик вскоре попали и на прямой рейс до Цюриха. Стину, также доплатившему немалую сумму, удалось вылететь из Гонконга в Лос-Анджелес и далее в Буэнос-Айрес. (Поразительно, что в феврале 1979 года, на заседании Бюро ФИДЕ в Граце, где должна была рассматриваться жалоба Стина на Кампоманеса, Кин заявил, что Кампоманес провел состязание в Багио безупречно, проявил гостеприимство и радушие — словом, отлично справился с функциями хозяина матча и финансового организатора. Какая явная ложь! Ведь Кин был в курсе всех наших злоключений — сам он, на день позже нас, улетел из Манилы прямым рейсом в Европу! Своим заявлением Кин как бы вытащил деньги из кармана Стина и благородно вручил их Кампоманесу.)