Гарри Каспаров - Безлимитный поединок
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Гарри Каспаров - Безлимитный поединок краткое содержание
Рассчитана на широкий круг любителей шахмат.
Безлимитный поединок читать онлайн бесплатно
Гарри Каспаров
БЕЗЛИМИТНЫЙ ПОЕДИНОК
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Дитя перемен»
10 ноября 1985 года, на следующий день после того, как я стал чемпионом мира, Рона Яковлевна Петросян сказала мне нечто неожиданное: «Гарри, мне жаль вас». В душе я сразу отверг ее слова, тем более что сказано это было в тот момент, когда я вместе с друзьями праздновал в Москве свою победу. Чего меня жалеть? Я только что завоевал мировую корону, мне двадцать два, я самый молодой чемпион в истории шахмат!
Но я знал, что Рона Яковлевна — человек сведущий и многоопытный. Уже не раз она делала мне важные предупреждения, и у меня не было причин не доверять ее интуиции. «Но почему меня нужно жалеть?!» Я напрямик спросил об этом Рону Яковлевну. «Мне жаль вас, Гарри, — ответила она, — потому что ваш самый счастливый день уже позади!»
Слишком рано еще говорить о том, права ли была вдова девятого чемпиона мира. В конце концов, мне и сейчас только двадцать шесть. Но в ее словах я почувствовал тогда и другой, более глубокий смысл. Было в них какое-то смутное беспокойство, как бы предвосхищение моих будущих проблем. И это отозвалось в душе тревожной нотой…
Мама считает самым важным днем моей жизни 13 апреля 1963 года — день, когда я родился. Собственно, это могло случиться и днем позже, так как я появился на свет в 23.45. В известном смысле мама предпочла бы, чтобы так и произошло. Но родился я все-таки 13-го, и, вопреки всем суевериям, эта цифра оказалась для меня счастливой. Настолько, что я даже стал тринадцатым чемпионом мира.
Но для меня самой памятной стала другая дата — 15 февраля 1985 года, постыдный день в истории шахмат, когда президент ФИДЕ Флоренсио Кампоманес с благословения нашего спортивного руководства прервал мой первый матч за мировое первенство с Анатолием Карповым. Прошли годы, но драматические события, случившиеся в тот день на пресс-конференции в гостинице «Спорт», до сих пор отдаются эхом в шахматном мире.
Сейчас я понимаю, что в те считанные секунды, за которые я тогда преодолел путь из зрительного зала к трибуне, чтобы заявить свой протест против незаконного решения, я сделал самый важный выбор в жизни. В тот день я бросил вызов своим противникам, моя борьба стала открытой!
Вероятно, мы никогда не узнаем всех деталей сговора между Кампоманесом, Карповым и руководителями Госкомспорта СССР. Но в одном можно быть уверенным: это замышлялось не для «спасения» Каспарова. И, однако, как уже бывало в тяжелые моменты жизни, судьба удивительным образом все обернула в мою пользу. Всякий раз, когда, просматривая видеокассету с записью пресс-конференции, я задерживаю кадр с растерянным лицом Кампоманеса, вижу его бегающие глаза, я укрепляюсь в вере, что борьба, начатая мной в тот день, — справедливая борьба. Она выходит далеко за пределы шахмат, потому что касается самого главного — того, как люди в этом мире должны и как не должны вести себя по отношению друг к другу…
Окончание матч-реванша в октябре 1986 года не только подводило итог тяжелейшим испытаниям, выпавшим на мою долю в ходе борьбы за шахматную корону, но и давало наконец хоть какую-то передышку. Именно в те дни созрел замысел собрать воедино фактический материал и попытаться создать целостную картину пережитого, для того чтобы люди могли лучше понять подлинный смысл той борьбы, которую я продолжаю вести, и уяснить природу противостоящих сил. Я понимал, что, когда приходится писать по горячим следам событий, на многое неизбежно накладывается отпечаток незавершенности действия. Но ведь в данном случае можно было говорить и о целом жизненном этапе: я стал чемпионом мира.
…Евгений Евтушенко, написав в начале 60-х годов автобиографию, изданную на Западе, назвал ее «преждевременной», а спустя четверть века, выступая в Центральном Доме литераторов, откровенно признался: «В тридцать лет такие книги не пишут».
А в двадцать четыре? И все же не будем спешить с выводами. Конечно, с возрастом мы становимся объективнее, сдержаннее в оценках. Но становимся ли мы искреннее? Я думаю, что годы притупляют остроту реакции, свежесть взгляда на многое, что было ранее, и мы невольно начинаем подгонять факты под события, которые произошли позже.
Есть и другой стимул для столь раннего написания автобиографии: понимание того, что такая книга — часть твоей борьбы, что необходимо как можно скорее сформулировать и открыто провозгласить свои жизненные принципы…
Должен сразу оговориться, что публикация книги «Дитя перемен» («Child of change») у нас в стране не входила поначалу в мои планы. И отнюдь не потому, что я этого не хотел, просто надежд на ее издание было тогда крайне мало. Но наша жизнь стремительно меняется, и шахматная — тоже…
Все благоприятствовало написанию книги. Перестройка в стране набирала силу, гласность начала проникать в самые глухие зоны политической жизни, на Западе резко повысился интерес к происходящим у нас событиям. Моим соавтором стал Дональд Трелфорд — видный английский политический обозреватель, главный редактор еженедельника «Observer». Имевшийся у меня опыт интервью, в том числе и в западной прессе, позволял надеяться на успешное решение сложной задачи. Ведь книга «Дитя перемен» даже не писалась — я просто наговаривал ее на диктофон на английском языке, которым владею, конечно, много хуже, чем родным русским. К тому же подгоняли сроки: завершение работы над книгой совпало с подготовкой к севильскому матчу.
Увы, всех трудностей преодолеть не удалось. Несмотря на прекрасное переложение Трелфорда, мои взгляды и мысли не нашли полного отражения в книге. Тем не менее мне удалось получить необходимый опыт, нащупать свою форму подачи материала.
Выход книги «Дитя перемен» одновременно на шести европейских языках переполошил тех, кто надеялся с помощью послушных органов печати представить свои деяния в выгодном свете. Неудивительно, что сразу же по окончании матча в Севилье у нас в стране началась мощная газетная кампания против книги.
Но спрашивается: если книга на русском языке не издана, никто ее не читал, то как можно заводить серьезный разговор о ней, а тем более устраивать ее осуждение? Не в духе ли это былых времен, о которых один писатель остроумно сказал: «Мы знали все ошибки Фейербаха, не прочитав ни одной его строчки»?
Любопытно, что другую мою книгу — «Два матча», вышедшую в канун севильского поединка, «заинтересованные лица» просто не заметили, и никаких дискуссий о ней в печати не возникало. Хотя она не менее острая, а во многом открыто полемичная. Видимо, причина в том, что она издана у нас в стране. И если бы кому-то вздумалось вырвать из контекста цитату и произвольно истолковать ее, как это делают иные мои оппоненты, высказываясь о книге «Дитя перемен», то любой читатель без труда мог бы уличить подобного критика в недобросовестности. Когда же такой возможности нет, это развязывает руки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});