Елена Обоймина - Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой
Горе всегда оказывается неожиданным… Смерть девочки потрясла Елизавету Юрьевну, перевернула ее и без того исстрадавшуюся душу. Но собственное горе не замкнуло сердце этой удивительной женщины – наоборот, обернуло к несчастьям ближних, страдающих, болящих, голодающих людей. Сама она уже не могла больше жить интересами только своей семьи.
Какие суровые дни наступили:
До дна мы всю горькую чашу испили,
И верим, что близок блистающий срок.
Господь мой, прими же теперь искупленье:
Не в силах нести мы былое томленье
Средь новых и грозных тревог.
Со смертью Настеньки оборвались последние нити, которые связывали Елизавету Юрьевну с Даниилом Ермолаевичем. К концу 1920-х годов выявилось глубокое внутреннее расхождение супругов. Они и прежде, по свидетельству знакомых, жили независимо друг от друга, самостоятельно решая каждый свои проблемы, а теперь уже просто не могли оставаться под одной крышей. В фильме еще советских времен «Мать Мария» Скобцов с упреком говорит жене:
– В твоем возрасте пора ходить по земле, Лиза.
Ответом звучит известная фраза Елизаветы Юрьевны:
– Есть два способа жить: совершенно законно и почтенно ходить по суше – мерить, взвешивать, предвидеть; но можно ходить по водам. Тогда нельзя мерить и предвидеть, а надо только все время верить. Мгновение безверия – и начинаешь тонуть.
Все больше и больше стремилась она служить всем обездоленным. А их во Франции в эмигрантской среде было немерено… Безработица толкала мужчин в кабаки и марсельские трущобы, а женщин – на панель; в шахтерских поселках нещадно эксплуатировали бывших врангелевских солдат, оказавшихся в эмиграции. Существовали вполне здоровые люди, попавшие в дома умалишенных и совершенно не владевшие французским языком; они даже не могли объяснить своего положения и задержались там на годы… Трудно описать словами состояние умов и физического выживания русской эмиграции тех лет. Елизавете Юрьевне казалось, что все это буквально вопиет о сострадании и милосердии!
С 1927 года Скобцов поселился отдельно от семьи. Незадолго до войны, в 1938 году, он приобрел под Парижем в местечке Фелярд небольшой участок земли с домиком, завел хозяйство. Сюда с осени 1942 года иногда приезжала на короткий отдых мать Мария – его бывшая жена Е. Ю. Кузьмина-Караваева. Именно отсюда она вернулась 9 февраля 1943 года в Париж, где сразу же была арестована гестапо…
В 1931–1932 годах в парижском журнале «Современные записки» была опубликована первая часть романа Даниила Скобцова «Гремучий родник». Литературным дебютом это не назовешь: ведь и прежде он публиковался с рассказами в казачьих журналах. Накануне войны, в 1938 году, роман вышел в Париже отдельным изданием. На обложке его стояла двойная фамилия автора – Скобцов-Кондратьев: до этого Даниил Ермолаевич иногда использовал в своих газетно-журнальных публикациях псевдоним «Кондратьев».
«Гремучий родник» – ностальгическое произведение об уже многими забытой жизни на Кубани, ее природе, людях, деталях быта. Что любопытно, какая-либо политическая борьба или война здесь отсутствовали…
В эмиграции роман вызвал немалый интерес. Для его издания была создана «инициативная группа», он обсуждался в кружке казаков-литераторов.
Время от времени Скобцов навещал сына, помогал деньгами бывшей жене, подчеркивают одни мемуаристы. Другие утверждают: с матерью осталась только Гаяна, Юрий же стал жить с отцом… Как бы то ни было, следующий факт сомнений не вызывает: Даниил Ермолаевич до самой смерти любил свою Лизу, и свой двухтомник «Три года революции и гражданской войны на Кубани» посвятил своей «жене-казачке Елизавете Пиленко». Примечательно то, что Скобцов упорно не хотел называть ее по фамилии первого мужа – Кузьмина-Караваева…
Бытует и такое мнение: после гибели четырехлетней Настеньки ее мать «в поисках искупления» оставила и второго, обожающего ее супруга, «словно наказывая себя за плотскую любовь».
Вряд ли стоит относиться серьезно к подобным измышлениям. Многое поясняет для нас откровение Елизаветы Юрьевны, которым она поделилась со своей хорошей знакомой Татьяной Манухиной:...Похоронили ее на Парижском кладбище, но мне и моей семье хотелось перенести ее на другой участок… И вот, когда я шла за гробом по кладбищу, в эти минуты со мной это и произошло – мне открылось другое, какое-то особое, широкое-широкое, всеобъемлющее материнство… Я вернулась с кладбища другим человеком… Я увидала перед собою другую дорогу и новый смысл жизни: быть матерью всех, всех, кто нуждается в материнской помощи, охране, защите. Остальное уже второстепенно. Я говорила с моим духовником, семьей, потом поехала к митрополиту…
В статье «Прозрение в войне» Елизавета Юрьевна написала:
...Перед каждым человеком всегда стоит эта необходимость выбора: уют и тепло его земного жилища, хорошо защищенного от ветра и от бурь, или же бескрайнее пространство вечности, в котором есть одно лишь твердое и несомненное, – и это твердое и несомненное есть крест.
Сама она выбрала «бескрайнее пространство вечности»…
Глава 10 Созвучно русской душе
От небесного грома до шепота
Учит – все до копейки отдай.
Грузом тяжким священного опыта
Переполнен мой дух через край.
И забыла я – есть ли средь множества
То, что всем именуется – я.
Только крылья, любовь и убожество,
И биение всебытия.
Мать Мария (Е. Кузьмина-Караваева)
Большую моральную поддержку оказал Елизавете Юрьевне ее духовник отец Сергий Булгаков. Он и сам потерял сына, когда тому было четыре года. Вероятно, не без влияния отца Сергия, чьи лекции в Православном богословском институте она посещала как вольнослушательница, пришла Елизавета Юрьевна в «Русское студенческое христианское движение» и вошла в круг таких религиозных философов и мыслителей, как Н. Бердяев, отец Сергий Булгаков, В. Зеньковский, Г. Федотов, К. Мочульский.
В 1927 году во Франции проходил съезд «Русского студенческого христианского движения», так называемого РСХД. Организация родилась еще в 1923-м, а начало ей положила учредительная конференция в городе Пшеров (Чехословакия). С РСХД тесно связано знаменитое парижское издательство YMCA-Press, выпустившее немало книг, сыгравших значительную роль в духовном становлении русского зарубежья. С 1928 года здесь издавался журнал «Вестник Русского студенческого христианского движения» (позднее – «Вестник Русского христианского движения»).
На съезде РСХД, проходившем в Клермоне, Елизавету Юрьевну выбрали кандидатом в члены Совета движения. Именно с этого момента началась ее миссионерская деятельность: она должна была ездить по Франции с докладами на собраниях русских общин, разбросанных по всей стране, как представитель РСХД часто выступала с лекциями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
