Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
1958 год. ТЮП. Изображаем читку пьесы. В центре – Галина Николаевна Зыкова
1958 год. ТЮП. Играем «Юбилей» А.П. Чехова на палубе корабля в окружении зрителей. Шипучина играет Володя Афутин, я – его жену. У меня на голове белый парик. Смеющийся мальчишка на заднем плане – Феликс Розов, впоследствии ставший театральным художником
Летом 1958 года Галина Николаевна впервые организовала трудовой лагерь для работы в летние каникулы на юге страны. Не все родители могли позволить себе вывезти на лето детей на юг. У меня была альтернатива – поехать на Чёрное море, куда мои родители с сестрой собирались в то лето, но я без колебаний выбрала лагерь. Традиция летних трудовых лагерей долго просуществовала в школе. В то лето ученики старших классов поехали работать на Кубань в станицу Бриньковскую Приморско-Ахтарского района Краснодарского края. Станица находится на берегу солёного Бейсугского лимана Азовского моря. Лиман мелкий, по пояс зарос водорослями. Вода в нём довольно мутная, но купаться было можно. Станица большая, в ней проживает около 5 тысяч человек. Нас поселили на её окраине, на берегу лимана. Девочки жили в бывшей огромной каменной церкви. Скорее всего, это был бывший собор. В двух больших комнатах были сделаны сплошные нары, на которых мы спали. Там же в церкви была столовая и что-то наподобие маленького клуба, где мы танцевали. Вот такая эта была огромная церковь, если всё это в ней помещалось. Мальчишки жили в доме напротив – по-видимому, в бывшем доме священника. По количеству их было меньше, чем девочек. Подъем был в 6 утра, линейка, на которой зачитывались наряды на день, завтрак. В 7 утра на грузовиках нас развозили на работы. Они были самые разные: прополка бахчи, кабачков, виноградников (очень тяжёлая работа), обрезка и подвязка виноградной лозы и прочее. Дежурили на утятнике: мальчик и две девочки. Утятник был в нескольких километрах от нашего лагеря, на берегу лимана. Уток там было видимо-невидимо. Днём следили, чтобы утки далеко не ушли по берегу лимана, но они по воде огибали дежурных и шлёпали дальше по берегу. Гонишь их назад, а они по воде всё дальше и дальше уплывают в лиман. Приходилось залезать в воду и гнать их оттуда. Такими противными оказались эти утки! Из-за них от воды и солнца мы сильно обгорали. Ночью охраняли их от лис, которые там водились во множестве. Луна заливала ярким светом лиман и окрестные берега, но лиризм ситуации постоянно нарушали утки, которые вдруг ни с того ни с чего начинали суматошно крякать и беспорядочно перемещаться то в одном, то в другом углу огороженного сеткой утятника. Приходилось проверять, не прокралась ли лиса или злоумышленник. Утром в лагерь возвращались с одним желанием – бухнуться на топчан и уснуть.
Однажды ребята, работавшие на уборке пшеницы, принесли лисёнка. Они обнаружили лисий выводок в пшеничном поле, когда косили пшеницу. Лисёнка посадили в большую высокую картонную коробку в столовой. Все сбежались его смотреть, а он щерил зубы, давая понять, что лучше его не трогать. Моя подружка Элька говорит: «А слабо его погладить?» Глядя на его ощеренную пасть, явно не располагавшую к близкому знакомству, я отказалась, а она попыталась. Только протянула руку, как он тут же тяпнул её за палец. Больше попыток не было. Палец перевязали, но, на беду, когда столовая опустела, лисёнок как-то выбрался из коробки и исчез. Тут спохватились, что он может быть заражён бешенством. Известно, лисы – переносчики бешенства. Эльку уже два раза успели свозить на полуторке в Приморско-Ахтарск, где ей вкатывали в живот уколы от бешенства, когда лисёнка поймали. Он прятался в той же церкви, где мы, девчонки, жили. Приехал ветеринар – мужчина внушительных размеров с мощными ручищами. Он взял лисёнка за шкирку, поднял, потряс, повертел и торжественно произнёс: «Лисёнок здоров!» И выпустил. Элька о полученных уколах не жалела – два дня по этой причине не работала. А работали мы серьёзно: надо было заработать на своё пропитание, обратную дорогу и ещё деньги для кое-каких школьных нужд.
Самой интересной была работа на уборке пшеницы: у комбайнов, на току на сушке зерна, на доставке зерна на элеватор. Кроме того, пока едешь на элеватор, а потом ждёшь в очереди на сдачу зерна, лёжа на тёплом зерне, можно поспать. А спать всегда хотелось, мы хронически не высыпались. Работать надо было по-взрослому, хотя для нас нормы были ниже. Приходилось терпеть и физические нагрузки, и жару, и жажду. Помимо работы давали концерты художественной самодеятельности для местного населения. Теперь я поражаюсь Галине Николаевне – как она взваливала на себя такую ответственность и постоянные хлопоты?!. А нервы какие надо было иметь! То травма, то болезнь, то местные взрослые ребята ночью пытались проникнуть в спальню к девчонкам, бесконечные производственные вопросы, да и детки были совсем не паиньками. А между тем то лето осталось в моей памяти ярким воспоминанием. Мы съездили в Приморско-Ахтарск, который стоит на берегу Азовского моря и где меня совершенно потрясло изобилие разной рыбы в разных видах на рынке. В городе в то время гастролировала какая-то балетная труппа, и многие из нас, в том числе и я, впервые посмотрели балет вживую. Это был «Бахчисарайский фонтан». Потом побывали в Краснодаре, который мне очень понравился, – красивый город! Там Галина Николаевна повела нас на концерт Кубанского казачьего хора. Замечательный хор! Замечательный концерт! Всё на деньги, которые сами заработали. Работали мы не на свой карман, а на общественный. Вопрос о личном кармане вообще не стоял, и все считали это нормальным.
В лагере мой матрас на топчане был рядом с матрасом Эли. Она появилась в нашей школе в восьмом классе. Её посадили за мою парту. До этого Эля жила в Тюмени у бабки с дедом. Эля мне казалась хорошенькой. Фигура, правда, была тяжеловата. В Тюмени она занималась лёгкой атлетикой, накачала мышцы, но перенапрягла сердце. Серьёзно лёгкой атлетикой ей запретили заниматься. Физкультурой она занималась наравне со всеми, стараясь
