Павел Фокин - Твардовский без глянца

Мы, девочки-одноклассницы, знали, чем „довести“ его, и говорили „Твярдовский“ вместо „Твардовский“. А он с укоризной говорил: „Эх ты, бяреза…“ А если с нами была старшая сестра, то он говорил: „А ты Лидя“ (вместо „Лида“).

Но это было не всерьез, товарищ он был хороший. Старшие мальчишки, бывало, обижали нас. Они любили бросаться снегом, колоть еловой веткой. А то, бывало, налетят и давай девочкам тереть щеки снегом, пока не заплачешь. Было холодно и без того, одежонка плохая, мерзнем, а тут еще накидают за воротник холодного снега. Мы старались подходить к школе, когда видели, что идут Шура и Костя. С ними мы шли смело. Знали, что в их присутствии налет не пройдет.

Любил Шура на переменах организовать игру „в города“: станем друг против друга, и начинается перекличка городов. Перед этим надо было каждому назвать себя каким-нибудь городом. Всем нам были известны города Смоленск, Ельня, Москва. А ведь хотелось назвать другой, новый город. Вот и просим Александра, который знал названия многих городов. Так, смотришь, уже к следующему разу и сами начинаем искать карты и географические книги.

Была у нас мечта видеть свои места еще красивее и лучше. Как нам хотелось, чтобы дороги в деревне были ровные, обсаженные по сторонам березками, как у подъездов к бывшей панской усадьбе на старом большаке. Александр мечтал, чтобы было много садов вокруг, цвели цветы, и написал об этом стихи:

Вы, ракиты, густые, большие,Принимайте под тенью, друзья.А поля и луга дорогие,Полюбите навеки меня!»

Константин Трифонович Твардовский:

«Осенью 1923 г. Александр поступил в Белохолмскую школу в шестой класс. Школа находилась на расстоянии восьми километров от Загорья. Размещалась она в очень красивом трехэтажном каменном доме с колоннами. Окрашена была в белую краску. До революции дом принадлежал княгине Косовой. Вся усадьба была очень красива. Дом стоял на берегу пруда, окруженный огромным старым парком, в котором не редкость были, да и сейчас встречаются, дубы в три и больше обхватов. Была и осталась въездная аллея. С правой ее стороны росли сосны сказочной красоты. Возраст их подсчитан по срезу упавшего дерева. Он составил 350 лет.

Недалеко от главного дома было еще два двухэтажных кирпичных строения казарменного типа. ‹…› Эти дома были предоставлены ученикам под жилье. В каждой комнате стояли печки, и жили здесь по пять-шесть человек. Было устроено также что-то вроде общественной кухни, где учащиеся готовили себе пищу из продуктов, привезенных из дому.

Александр попал в комнату, где были старожилы школы братья Сиводедовы. ‹…› Больше Александр дружил с Василием, который учился в девятом классе и имел репутацию юридически подкованного оратора. Школа скоро узнала, что Александр Твардовский пишет стихи». [12; 146–147]

Василий Тимофеевич Сиводедов:

«Помнится первая встреча со школьником Твардовским.

Я вышел после уроков и направлялся к дому, когда ко мне подошел явно не крестьянской внешности стройный паренек:

– Товарищ Сиводедов! Я пишу стихи. Очень прошу вас посмотреть и сказать свое мнение.

Необычный вид этого мальчика, правильность, хотя и некоторая книжность, речи, а главное – полное отсутствие мужицкой приниженности, с одной стороны, и напускной наглотцы, маскирующей ту же мужицкую приниженность, с другой, привлекали.

– Ну что ж, – сказал я, – бери свои стихи, и пойдем в парк читать.

Стихи оказались налицо, в свернутой трубочкой тетрадке, которую он держал в руках. Мы отправились в парк, уселись. Саша начал читать. ‹…› Прочитанные стихи были хорошо зарифмованы, а их содержание абсолютно не помню. ‹…›

Первое знакомство со стихами Саши не вызвало охов и ахов с моей стороны. Говорят, что льва узнают по когтям. Каюсь, я не разглядел в прочитанных мне стихах будущего великого поэта. Я вежливо похвалил прочитанные стихи и предложил заходить ко мне, когда он захочет. Но заранее извинился и предупредил, что я не всегда смогу уделить ему внимание в связи с большой загруженностью». [2; 15]

Александр Трифонович Твардовский. Из «Автобиографии»:

«Лет тринадцати я как-то показал свои стихи одному молодому учителю. Ничуть не шутя, он сказал, что так теперь писать не годится: все у меня до слова понятно, а нужно, чтобы ни с какого конца нельзя понять, что и про что в стихах написано, – таковы современные литературные требования. Он показал мне журналы с некоторыми образцами тогдашней – начала двадцатых годов – поэзии. Какое-то время я упорно добивался в своих стихах непонятности. Это долго не удавалось мне, и я пережил тогда, пожалуй, первое по времени горькое сомнение в своих способностях. Помнится, я, наконец, написал что-то уж настолько непонятное ни с какого конца, что ни одной строчки вспомнить не могу оттуда и не знаю даже, о чем там шла речь. Помню лишь факт написания чего-то такого». [8, I; 8–9]

Константин Трифонович Твардовский:

«В молодости Александр был очень красивый и рослый юноша. Возможно, это было причиной того, что самая кокетливая и хорошо одетая ученица старших классов Таиса Ярочкина, дочь попа, стала заигрывать с Александром. Юноша принял игру за искреннее чувство, влюбился, не подозревая, что в его чистую душу будет в недалеком будущем направлена горькая насмешка от девушки, которую он полюбил.

Вот стихи, которые Александр посвятил Таисе Ярочкиной:

В аллее крадутся тени.Сосны шумят в окне,И ты чудесным цветеньемТак мило цветешь во мне.Стройна, как береза.Прекрасна, как роза.Собою милаИ всегда весела.

Однако скоро и Александр понял, что над ним грубо посмеялись. В ответ он написал стихотворение, довольно оскорбительное для Ярочкиной, и прикрепил его на двери комнаты, где та жила с другими девочками.

Ярочкина это стихотворение подала в школьный товарищеский суд с просьбой защитить ее от оскорблений. Школьный суд был создан по подобию народного суда. В нем имелись судья, заседатели, прокурор и защитник. В роли защитника выступал Василий Сиводедов. Приговор школьного суда был таков: бойкотировать А. Твардовского на две недели. В течение этого периода с ним никто не должен был разговаривать. В полной мере приговор осуществлен не был». [12; 147]

Духовной жаждою томим

Михаил Васильевич Исаковский:

«В Смоленске проводился губернский съезд селькоров, на который пригласили и Сашу Твардовского – селькора с почти уже двухлетним стажем.