Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
Светлана Сталина с первым мужем, Гришей Морозовым
Проучившись в университете менее года, пережив трагедию первой любви, рассорившую её с отцом, в мае 1944-го Светлана вышла замуж за Гришу Морозова, своего бывшего пионервожатого, учившегося в одном классе с её родным братом. Осенью 1943-го они вновь встретились в МГУ – Гриша был студентом международного факультета. Когда на его базе в октябре 1944-го был создан Институт международных отношений (МГИМО), он оказался в числе его двухсот первых студентов. Весь год она продолжала страдать по Каплеру, о его судьбе не имела абсолютно никакой информации, и одна из причин, по которой она приняла Гришино предложение и согласилась выйти за него замуж, – безысходность и надежда, что замужество позволит ей вырваться из Кремля и зажить жизнью обычного человека. Единственным Гришиным недостатком была национальность – после прошлогодней истории с Каплером Светлана поняла: то, что Гриша еврей, является камнем преткновения для отца. Поэтому перед подачей заявлений в ЗАГС она поехала к отцу за благословением. Он был недоволен, но дочери уже пошёл девятнадцатый год, и он не хотел вторично перегибать палку – помнил о пистолете, обнаруженном в её портфеле, о самостреле жены и о болезненном уколе, нанесённом дочерью, когда она заявила, что хочет перейти на фамилию матери.
– Значит, замуж хочешь? – вслух задумался он и после длительного молчания, скрипя сердцем, «благословил»: – Чёрт с тобой, делай, что хочешь. – Дав согласие на замужество дочери, он не удержался от ядовитой реплики в адрес её избранника: – Слишком он расчётлив, твой молодой человек. Смотри-ка, на фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался.
Персональная информация о Грише Морозове не была для него секретом: генералу Власику, отвечавшему за безопасность Сталина и его дочери, докладывали обо всех её контактах. Было бы наивным думать, что Верховный Главнокомандующий и министр обороны оставался в неведении, почему молодой человек призывного возраста не находится в армии, ведь по его приказу студенты международного факультета, готовящего дипломатов, имели отсрочку от воинской службы. Но он владел не только этой информацией, он знал, что избранник дочери не отлынивает от фронта: в самом начале войны Гриша был тяжело ранен и комиссован.
Светлана благоразумно промолчала, не возразила отцу на едкое замечание, она ведь добилась главного: отец замужеству не стал препятствовать. Своё согласие Сталин сопроводил условием, которое дочь приняла: зять никогда не должен показываться в его доме – встречаться с ним он не будет. Светлану это не остановило. Она не была уже шестнадцатилетней девочкой и, желая обрести свободу, проявила характер.
Светлане по её просьбе выделили квартиру в правительственном доме поблизости от Кремля: она не хотела жить за кремлёвскими стенами, понимая, что не сможет никого приглашать в гости. Грише выписали пропуск в Кремль и разрешили в кремлёвской квартире Сталина пользоваться домашней библиотекой. Ни дочь, ни отец после этого не горели желанием видеться. Их всё устраивало.
Следующая их встреча произошла через полгода, когда Светлана сообщила отцу, что беременна. Он смягчился и после годового запрета разрешил ей и мужу пользоваться дачей в Зубалове: «Тебе нужен воздух», – заботливо сказал он.
Следующее общение (телефонное) состоялось через полгода, а повод-то был внушительный: 9 мая, когда по радио объявили о капитуляции фашистской Германии и даже незнакомые люди поздравляли друг друга, рано утром Света позвонила отцу. Ей хотелось плакать от счастья: «Папа, поздравляю тебя, победа!»
– Да, победа! – ответил он буднично. – Спасибо. Поздравляю тебя! – и впервые за время беременности поинтересовался её самочувствием: – Как ты себя чувствуешь?
Но в этот день, хотя через две недели ей предстояло рожать, она, как и все вокруг, чувствовала себя великолепно. Это была ПО-БЕ-ДА! Каждая семья в этот день оплакивала погибших, и она вспоминала Яшу, и его жену Юлю, вернувшуюся из лагеря, и своего отца, Верховного Главнокомандующего, ставшего символом Великой Победы.
Их квартира наполнилась друзьями, знакомыми – пили шампанское, танцевали, пели – никогда больше, вспоминала она, у людей не было такого состояния души, как 9 мая 1945 года, в день долгожданной Победы. Это было всемирное ликование!
Двадцать второго мая у Светланы родился сын. Она назвала его Иосифом, в честь отца-победителя[45], с которым после рождения сына впервые встретилась лишь 6 августа на отцовской даче (во второй половине июля он уехал на Потсдамскую конференцию) – она запомнила эту дату: ему в тот день сообщили об атомной бомбардировке Хиросимы. Все были заняты этой новостью. Отец сухо и невнимательно с ней разговаривал, был холоден и безразличен к сообщению о рождении внука, и Светлану это обидело, но она знала дополнительную причину отцовской холодности: братец успел наговорить отцу что-то нелестное о Грише, которого он хорошо знал (всё-таки одноклассник, правда чужак, не из Васиной питейной компании).
Встречи дочери с отцом начиная с марта 1943 года можно пересчитать по пальцам одной руки – они происходили по особо важным событиям, потому и запомнились Светлане. Она не переживала. Переживал ли отец размолвку с некогда любимой дочерью? Несомненно. Но мемуаров, в отличие от Черчилля, получившего за них Нобелевскую премию по литературе, Иосиф Виссарионович не оставил, исповедоваться ни перед кем не успел, и поэтому остаётся только догадываться о его чувствах…
В октябре 1945-го Сталина настиг первый микроинсульт. Болел он долго и трудно – Светлана так и не припомнила, виделась ли она с отцом зимой 1945-46 года. Объяснение, что после рождения сына она вернулась в университет и много работала, стараясь наверстать пропущенный год учёбы, не является оправданием. Сын её не обременял, вместе с двумя нянями он находился в Зубалове. Однако, бесспорно, её задело нежелание отца увидеться с внуком. Она ответила ему той же монетой. Жестоко ли это по отношению к заболевшему отцу? Да. Но ведь и он был чёрствый и жестокий. И по отношению к старшему сыну, и к жене, и к ней, а теперь и ко внукам! Зимой 1943-го отец и дочь стали чужими, этим всё сказано.
А с мужем у Светланы была духовная гармония. Он учился на международном факультете, она – на историческом. Её специализацией стала история США. Вместе с Гришей она читала «Историю русско-американских отношений» Шумана, готовила и обсуждала курсовые доклады: об установлении дипломатических отношений между США и СССР в 1933 году, о новом курсе Рузвельта и об американских
