Записки русского крестьянина - Иван Яковлевич Столяров
В нашей церкви было только одно паникадило, совсем маленькое, которое зажигали в большие праздники : на Пасху, на Рождество, на Крещение и на Новый Год. Во время дрягих служб шел лишь слабый свет от зажженных свечей, которые прихожане ставили перед иконами Святых или же перед чудотворными иконами. Служба совершалась только по воскресеньям, в праздничные дни или же когда богатые крестьяне заказывали сорокоуст по усопшим. Обычные службы совершались каждый день только во время Великого поста.
Зимой церковь не отапливалась, и во время жестоких морозов в ней было очень холодно. Немногие оставались до конца службы, большинство прихожан выходили погреться в сторожку при церкви. По правилам православной церкви верующие во время церковной службы стоят и, чтобы не замерзнуть, они топчутся на месте, стучат по полу своими лаптями или сапогами. В большие праздники в церкви было столько народу, что давка была неизбежной ; толкались, переругивались и не слышали, что говорил священник, что пел хор. Как можно было сосредоточиться и молиться ?
Я думаю, что поэтому-то моя мать восхищалась жизнью в монастыре ; ее притягивала чистота, покой, духовное настроение и, в особенности, благолепие служб. Она плохо понимала глубокий смысл службы и даже слова не доходили до нее, но она была очарована ярким светом, « ангельским » пеньем, как она говорила, одним словом « торжественностью ».
Несмотря на притягательную силу, которую я испытывал в монастыре, у меня не было желания стать монахом. Мать это знала и нашла окольный путь, чтобы привести меня в монастырь. Чуяло, видно, материнское сердце, что не удержать ей при себе своего младшего сына « с живыми глазами ». Уж если суждено ей расстаться со мной, думала она, так пусть лучше он будет служить Богу и, кто знает ? может Бог найдет его достойным стать ходатаем за своих грешных родителей. Они не заслужили Его милости, потому что они жили в мире, в котором нельзя не грешить.
Это произошло во время Великого поста, вскоре после масленицы.
Большие морозы прошли. При оттепели мать могла ехать одна со мной в Воронеж, не боясь замерзнуть в дороге. Если случится метель, можно было спастись от нее, совершая путь только днем или же остановившись в защищенном месте, выжидая пока она не уляжется.
Однажды мать мне говорит : « Завтра, Ваня, мы с тобой поедем в город. Я хочу отдать тебя в певческую школу. Говорят, что там берут мальчиков и учат пенью бесплатно. » Сказано-сделано. На следующий день мы с матерью поехали в город.
В Воронеже в это время было три монастыря : два мужских и один женский. Последний назывался «Девичьим монастырем». Самым известным был Митрофаньевский монастырь*. В нем обретались мощи святого Митрофания, епископа, во время управления паствой которого Петр Великий основал в Воронеже кораблестроительную верфь. Корабли должны были завоевать Азов, принадлежащий туркам. Святой Митрофаний сохранился в памяти народной не только, как помощник Петра Великого в борьбе с басурманами*, но и как непоколебимый защитник простого народа от всяких притеснений. Он был ходатаем за него перед всеми сильными мира земного и перед самим строгим, нередко жестоким царем Петром. Своей благочестивой жизнью и своим заступничеством за простой народ он еще при жизни снискал популярность, всенародную любовь и почитался за святого. Позже в этом монастыре жил постоянно епископ, управляющий воронежской епархией. В годовщину кончины святого Митрофания* совершался крестный ход с его мощами вокруг монастыря. В Воронеж стекалось бесчисленное множество паломников, приходивших из самых отдаленных мест России. Эти паломники разносили славу о нем повсюду. После его кончины заменил его епископ Анастасий, он приезжал один раз в наше село.
В другом мужском монастыре*, ничем не отличавшемся от многочисленных монастырей, разбросанных по всей « Руси Великой », жил викарный* епископ, преосвященный* Владимир, большой любитель церковного пения. Он сделал много для своего монастыря, организовал в нем школу пения, которая приобрела большую известность в церковных кругах.
О существовании этой школы мать узнала от своих приятельниц-монашек. Для поступления в эту школу мать и привезла меня в Воронеж. Ее мечта была, чтобы видеть меня не просто певчим церковного хора, но и монахом. Я же был совсем не расположен к монашеской жизни. Поступить же в певческую школу я был согласен. Мое заветное желание было учиться, уйти от жизни нищеты и темноты, пробиться к свету знания. Но куда идти ? В какой школе учиться ? Для меня это не имело значения. К тому же я и не знал, что существуют разные школы, и учат там разным предметам.
Мы с матерью пришли в монастырь утром. Мать спросила у первого встретившегося нам монаха, где находится певческая школа. Он нам объяснил, как туда пройти. Придя в школу, мы узнали, что школы больше не существует, так как преосвященный Владимир переведен в другую епархию и увез с собой всех учеников своей школы. Монах, рассказавший нам об этом, показал нам комнаты, в которых жили ученики, и трапезную*.
Мать была очень огорчена сообщением монаха. Не менее был огорчен и я. В комнатах и трапезной была безупречная чистота ; комнаты были светлые, веселые. Кровати, оставшиеся в таком виде, каковыми они были во время пребывания учеников, покрыты светлыми чистыми одеялами. На них лежали подушки в белоснежных наволочках. Вокруг была тишина и благолепие. Мне все это очень нравилось. Мне казалось, что эта неудача навсегда лишает меня возможности вырваться из моей родной среды. Мое будущее опять покрылось мраком неизвестности. Я не знал, что нужно было ждать еще полтора года до его наступления.
Монах, видя нас опечаленными, посоветовал матери
