Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

«Появился Понсе, взволнованный и задыхающийся, с раной от пули, которая, очевидно, прошла через его легкое. Он сказал мне, что ранен, а я весьма безразлично показал ему, что тоже ранен. Он потащился в заросли, вместе с ним несколько невредимых товарищей. На мгновение я остался один и растянулся в ожидании смерти. Тут ко мне подошел Альмейда и, подбадривая, заставил идти дальше, что я и сделал, несмотря на боль, и мы вошли в заросли тростника».

Альмейда велел Че подержать его винтовку и кое-как завязал обильно кровоточившую рану. Он также попытался восстановить порядок, посоветовав шедшим вместе с ним людям целиться по одному из легких самолетов,

«который, летая низко над землей, очередями стрелял из пулемета, порождая хаос. Возникавшие сцены то казались списанными у Данте, то были совершенно гротескными. Как будто в калейдоскопе, мелькали кричащие люди, раненые взывали о помощи, бойцы пытались прятаться за стебли тростника, словно это были стволы деревьев, а некото рые, испуганные, умоляли соблюдать тишину, прижимая пальцы к губам среди оглушительной стрельбы — и вдруг раздался ужасный вопль: «Стреляйте по тростникам!»

Так, благодаря силе духа Хуана Альмейды и его поддержке Че и другие смогли добраться до посадок сахарного тростника. Группа собралась было, но разбилась вновь: некоторые откололись. Затем появились Рамиро Вальдес, Бенитес и Чао, они вместе пробрались по краю поля и готовы были подниматься в гору.

Че следовал за товарищами, чувствуя себя заблудившимся в тумане:

«Я больше думал о горечи поражения и моей неизбежной смерти, чем о прошедшем бое. Я шел и шел, пока мы не добрались до поросшей густым лесом горы. Мы шли до тех пор, пока темнота и деревья — они росли так густо, что мы не видели звезд — не заставили нас остановиться не так уж далеко от того места, где мы подверглись нападению. Мы решили лечь спать все вместе и сбились в кучу; нас атаковали москиты и мучили жажда и голод».{7}

10. Идти некуда

 На следующий день после высадки группа Хуана Альмейды, в которой был и раненый Че, блуждала по холмам Они не знали, куда могла направиться остальная часть отряда, слышали вдали выстрелы, но не имели никакого представления о том, кто стрелял. У них почти не было воды, а тут случилась и еще одна неприятность:

“С нашей единственной консервной банкой молока, хранение которой было поручено Бенитесу, произошел несчастный случай. Он положил ее в карман вверх тормашками, то есть отверстиями, через которые его нужно высасывать, вниз. Так что когда пришло время получить наш рацион — он составлял дозу сгущенного молока, отмеренную коробкой из-под таблеток, и глоток воды, — мы с досадой увидели, что все молоко вытекло в карман Бенитеса и просочилось на его форменную одежду”.

Чао убедил их, что такой путь наугад приведет их прямиком в засаду, и все согласились укрыться в пещере и идти дальше только ночью. Пятеро членов экспедиции заключили между собой в этой пещере пожизненный договор: если их обнаружат, то они будут сражаться, но не сдадутся. Это был героизм отчаяния.

Свойственный Че стоицизм проявился в том, что во всех своих записях об этих ужасных событиях, даже в собственном дневнике, он ни разу не упомянул о своей раненой шее. С другой стороны, Альмейда вспомнил, что, когда они нашли Че, рана сильно кровоточила, но на следующий день она начала подживать и казалась не особенно серьезной.

Ночью на 7 декабря они попытались достичь Сьерра-Маэстры. Их вел Че, который, и свою очередь, выбрал в качестве ориентира звезду, которую считал Полярной. “Много позже я обнаружил, что это была не Полярная звезда, ориентируясь по которой мы должны были идти точно на восток; только благодаря совпадению мы шли до рассвета примерно в нужном направлении и добрались до скал на побережье”. Там люди нашли крабов и съели их сырыми. После этого завтрака всех особенно сильно мучила жажда, и они жадно пили дождевую воду, которую удалось собрать во впадинах камней.

“Мы собирали воду с помощью маленького насоса от противоастматического ингалятора; нам досталось лишь по нескольку капель на каждого.

Мы шли равнодушно, бесцельно. Над морем время от времени пролетал самолет. Ходьба по рифам была очень утомительной, и кое-кто предлагал идти вдоль скал, но против этого было серьезное препятствие — нас могли заметить. В конце концов мы устроились в тени каких-то кустарников, дожидаясь, пока снизится солнце. В сумерках мы нашли небольшой пляж и вымылись”.

Запись в дневнике Че за восьмое декабря заканчивается патетической фразой: “Ничего не ели”.

В поисках воды Че провел эксперимент, который закончился полным провалом..

“Я попробовал повторить то, что прочитал в какой-то научно-популярной публикации или романе. Там говорилось, что если две части пресной воды смешать с третью морской воды, то полученная смесь будет пригодна для питья... Мы использовали то, что оставалось в нашей фляге, и результат оказался жалким: соленая микстура, вызвавшая всеобщую критику в мой адрес”.

Следующая ночь, к счастью, оказалась лунной, и они заметили рыбацкую хижину, в которой были люди в военной форме. Недолго думая, они со всех ног бросились к ней с криками: “Сдавайтесь!”, но, оказавшись внутри, обнаружили в доме Камило Сьенфуэгоса, Панчо Гонсалеса и Пабло Уртадо, Повстречавшиеся соратники снова и снова вспоминали кошмар засады в Алегриа-де-Пио, а затем разделили между собой пойманных крабов, оставшиеся куски сахарного тростника и двинулись дальше. Всех их одолевали мучительные мысли о том, что они могли оказаться последними членами экипажа “Гранмы”, оставшимися в живых.

“От нас не укрылся тот факт, что обрывистые скалы с одной стороны и море с другой исключают любую надежду на спасение в том случае, если мы наткнемся на вражеский отряд. Я не могу вспомнить теперь, один или два дня мы шли по побережью; помню только, что мы ели какие-то колючие груши, растущие па берегу — всего по одной-две штуки на каждого, — которые совершенно не помогли утолить голод, и что мы мучились от жажды, так как те немногие капли воды, что нам удалось сохранить, нужно было строго нормировать”.

Во вторник, второго декабря, изможденные люди добрались До берега реки Торо и увидели в отдалении дом, тщательно присмотрелись и разглядели нечто похожее на фигуру солдата.

“Сначала я решил, что было бы лучше не соваться туда, поскольку, вполне возможно, там были наши враги или размещались армейские части. Бенитес придерживался противоположного мнения, и в конце концов мы оба стали проби раться к дому. Он перелез через ограду из колючей проволоки, а я дожидался снаружи. Внезапно я четко увидел в тени человека, одетого в форму; у него была винтовка “М-1”. Я подумал, что пришло наше время — или по крайней мере Бенитеса; я не мог предупредить его, поскольку он находился ближе к этому человеку, чем ко мне. Он почти уже добрался до солдата, но вдруг повернул обратно и с невинным видом сказал мне, что увидел “человека с ружьем”, и решил, что лучше всего будет не спрашивать его ни о чем. Бенитес и все мы словно заново родились в этот момент”.