Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

После многократного повторения этого текста ошибку все же исправили, заменив слово «цепь» cadena на «каюта» cabina.

Тем временем на борту яхты, согласно дневнику Рауля Кастро, «каждый окурок был бесценным». «Ночью мы взяли курс прямо на Кубу, отчаянно высматривая маяк Кабо-Крус, испытывая нехватку воды, топлива и продовольствия». Топлива осталось только десять четырнадцатигаллонных бочонков (т. е. всего 53 литра). «Гранма» набрала много воды, и, когда «в два часа утра задул штормовой ветер, положение стало тревожным. Впередсмотрящие крутили головами, вглядываясь в темноту в поисках светового пятна на горизонте, которое все не появлялось. Роке Роке Нуньес, опытный моряк, которого Фидель назначил штурманом взобрался на маленькую наблюдательную площадку, стремясь увидеть свет на мысу, но не удержался и упал в воду».

Начался безнадежный поиск в темноте. Судно описывало все более и более широкие круги, безуспешно пытаясь найти товарища среди высоких волн в бурном море. Фидель настойчиво требовал продолжать поиск. Луны в небе не было.

Леонардо Роке провел час в одиночестве среди моря, размышляя о своих матери и отце и о том, насколько лучше было бы не утонуть, а погибнуть как-нибудь по-другому — например, в настоящем революционном сражении... И тут перед ним появилась яхта; он услышал, как Фидель выкрикивает его имя. После тысячи и одной неудачи его удалось выловить из безжалостной воды, и два врача, Че Гевара и Фаустино Перес, сделали ему искусственное дыхание.

«Только после того как мы снова двинулись вперед, показался свет маяка, но из-за рыскания судна последние часы плавания показались бесконечными». На рассвете в воскресенье 2 декабря, проведя 172 часа в море (путешествие заняло больше семи дней вместо запланированных трех), повстанцы увидели какой-то контур, напоминавший твердую землю.

«— Это Куба? — спросил Фидель одного из моряков, Онелио Пинто, — или какой-нибудь риф? Вы полностью уверены, что мы не на Ямайке?

— Да.

— Тогда давайте запустим моторы на всех парах и на полном ходу погоним к ближайшему берегу».

Им удалось продвинуться не очень далеко, так как примерно в двух тысячах ярдов от берега лодка села на илистую отмель. Видимость составляла не больше пятидесяти ярдов, и они смогли разглядеть только смутные очертания земли с редкой растительностью. Было тепло, 70 градусов по Фаренгейту (т.е. 20 по Цельсию).

Очень скоро повстанцам предстояло узнать, что они высадились около мангрового болота в месте, именуемом Велик, примерно в полутора милях от намеченного побережья Лас-Колорадас.{6}

9. Кораблекрушение.

«— Спускайся с корабля! — приказал мне Фидель.

Я плюхнулся в воду с рюкзаком и всем что смог захватить, но почти сразу же увяз в иле. Тогда я схватился за якорную цепь и сказал Фиделю, что мы вляпались в болото.

— Вперед, черт возьми! — ответил он».

Именно так Рене Родригес, первый человек, вступивший на землю Кубы 2 декабря 1956 года, вспоминал об этом событии.

«Это была не высадка, а кораблекрушение», — так сказал позднее Рауль Кастро.

По грудь в воде люди удалялись от «Гранмы». Спустили спасательную шлюпку; в нее погрузились командиры и авангард. Люди пробирались по морскому дну, переходившему в мангровое болото. Вокруг были ил, вода, вязкая трясина, густо перепутанные корни — и ни клочка твердой земли. Высказывались тревожные опасения, что группа могла оказаться на маленьком островке, отрезанном от материка. «Час спустя после начала выгрузки мы продвинулись на несколько сотен ярдов, так и не коснувшись твердой почвы. Мы находились посреди болота, окруженные тучами злобных мошек и москитов».

Яхту, севшую на мель, заметили с борта двух маленьких грузовых судов — угольщика «Три брата» и «Хибариты», груженной песком. «Хибарита» немедленно повернула на северо-восток, чтобы уведомить власти.

После двухчасового перехода по мангровому болоту наконец удалось выйти на сушу перед рощей кокосовых пальм. Некоторые из людей так устали, что более сильные товарищи буквально несли их на руках. Луис Креспо, юный кубинский крестьянин, возвратился, чтобы помочь Че, который пытался превозмочь приступ астмы. Луис, сам сын астматика, хорошо понимал, какие муки испытывал его товарищ.

«— Дай мне руку.

— Нет, чего ради ты будешь помогать мне?

— Пойдем, надо выбраться из болота, ты устал.

— Нет, черт возьми! Черта с два ты будешь помогать мне. Я приехал сюда, чтобы сражаться, а не чтобы мне помогали».

Креспо все же смог забрать у Че рюкзак.

Последняя группа во главе с Раулем Кастро все еще находилась на борту «Гранмы», выгружая остатки амуниции, когда на горизонте появились военные корабли. Вскоре после этого судно береговой охраны «106» открыло огонь по мангровому болоту; сразу же вслед за этим появилась авиация. Возможно, выстрелы послужили для нее ориентиром. Летающая лодка «каталина» принялась осыпать местность бомбами. «Пока мы пробирались через мангры, авиация не видела нас, но армейские части диктатуры были готовы наступить на пятки».

Уже состоялась встреча с первыми кампесинос. Кресло вошел в дом на берегу как раз в тот момент, когда послышались выстрелы и первые разрывы бомб. Крестьяне сказали, что они находятся на побережье Лас-Колорадас. «Мы выбрались на сухую землю и брели по ней спотыкаясь, словно армия призраков, которой управляла некая неопределенная психиатрическая программа. Во время переправы наши люди провели семь дней, страдая от голода и морской болезни».

В это время на Че наткнулся Эфихенио Амейхейрас.

«Я увидел его, сидевшего в грязи, прислонясь к каким-то мангровым кустам. Я шлепнулся рядом с ним. Он увидел, что я измотан, и первый заговорил со мной:

— Ну, на что жалуетесь?

— Дружище, я устал.

Он медленно поднялся на ноги и растянул лицо в подчеркнутой улыбке, видимо, посмеиваясь над самим собой.

— Давай я тебе помогу.

— Тебе бы кто помог. Ты выглядишь, как утопленник.

— Да, видишь ли, у меня приступ астмы.

— Очень жаль, дружище. Надо посмотреть, не пора ли двигаться дальше.

Поднявшись, я спросил его:

— Ты разве не тот доктор-аргентинец, который раздавал пилюли на лодке?»

Восемь участников экспедиции во главе с Хуаном Мануэлем Маркесом потерялись. Фидель приказал собраться в колонну и двигаться в горы, пытаясь проникнуть в Сьерра-Маэстру.

На следующий день, 3 декабря, «мы шли медленным шагом, над головой постоянно кружили самолеты разведки. Ели мы только один раз. Ночью потерялся Луис Кресло. Фидель вполголоса объяснял группе: любой отставший от главных сил должен самостоятельно искать горы Сьерра-Маэстра».