Максим Чертанов - Дарвин

Мы на примере с «молочными мутантами» более или менее разобрались в том, что это такое. А вот что говорят специалисты: «"Естественный отбор" — это, собственно говоря, метафора. Это не какая-то особая сущность, для которой необходимо было вводить специальный новый термин. Это не "гравитация" …это сочетание двух обстоятельств: 1) наследственной изменчивости и 2) дифференциального размножения. Особи в пределах вида различаются по своим наследственным (врожденным) свойствам; некоторые из этих свойств влияют (статистически) на число потомков, оставляемых особью. Вот и всё! Можно было и не вводить специальный термин "естественный отбор", а просто говорить о "сочетании наследственной изменчивости и дифференциального размножения", хотя это, конечно, более громоздко и менее понятно». (Сборник «Доказательства эволюции», 2010 год; под ред. А. В. Маркова.)

Однако дарвиновская теория 1842 года толкует естественный отбор не совсем так, как его зрелая концепция, вне которой не существует биологических наук. В ту пору Дарвин исходил из того, что: а) дикие животные одного вида почти одинаковы, б) каждый вид идеально приспособлен к своему «месту в природе», то есть экологической нише. (Откуда первоначально взялись ниши, не объяснялось.) То есть ежели вороны черные, значит, это одно из условий их идеального существования в среде (включающей климат, еду, взаимоотношения с другими птицами и т. д.); если среда не меняется, то и воронам не с чего меняться: они будут плодить таких же. Если же случайно родится «белая ворона», ей не выжить, но не потому, что ее заклюют, а потому, что она будет не такой приспособленной. Но, когда потеплеет, или похолодает, или привычная еда исчезнет, животные, что были идеально распиханы по своим нишам, окажутся в дурацком положении (как если бы вы, одетый для вечеринки, нечаянно попали на лесоповал) и будут вынуждены «прогнуться под изменчивый мир»: они изменятся, чтобы приспособиться к новым условиям (отрастят большие клювы, скинут лишний мех), а как достигнут этой цели, так снова забронзовеют. Проще всего изменить животных, переселив их на остров: на материке мутанты (Дарвин слово mutant не употреблял, он писал то «изменившиеся особи», то «модифицированные формы») будут скрещиваться с «нормальными», а на острове — только между собой и быстро породят новую разновидность, те же, что не изменятся как надо, постепенно вымрут. Таким образом, естественный отбор лишь изредка работает на полную мощность: когда что-то меняется в окружающей среде. В остальное время его деятельность сводится к отбраковке «белых ворон».

В заключение Дарвин написал, что считает оскорбительным взгляд, согласно которому Бог «сделал каждую отдельную разновидность паразита или червя по своей прихоти». На самом деле Бог создал законы. «Есть простое величие в том воззрении, согласно которому жизнь… Творец первоначально вдохнул в одну или несколько форм материи; и пока наша планета вращалась согласно установленным законам, и земля и вода сменяли друг друга, из простейших организмов путем постепенного отбора развилось бесчисленное множество существ».

Набросок он никому не показал (насколько известно: учитывая его безграничное доверие к брату, мог делиться с ним, но Эразм был — «могила»). Отвез жену в Лондон и 18 июня помчался в Северный Уэльс смотреть на ледники: правду ли говорит противный Агассиз? Две недели осматривал ледники в местечке Кейпл-Кьюрит, но так и не решил, могли они перетащить «блуждающие валуны» или нет. По возвращении в Лондон написал статью: так и быть, он согласен с Агассизом, что ледники столь могущественны в горах, но те беззаконные булыжники, что валяются на равнинах, все-таки приволокли айсберги. Статья писалась по утрам, а после обеда Чарлз носился по окрестностям в поисках дома. Это его утомило, и уже 22 июля он выбрал один из первых попавшихся, в деревне Дауни, графство Кент. Ныне это цивилизованный пригород Лондона, а тогда было довольно дикое место. Меловое плато в 500 футах над уровнем моря, сверху покрыто красной глиной, раскисающей в дождь, до морского побережья 40 миль, при ветре окна покрываются налетом соли. Там и сям разбросаны рощицы и поля, все изрезано кривыми тропками. Мрачно: «безводные, необитаемые долины, сумрачные холмы, изредка одинокий тис в живой изгороди». Деревушка спрятана в углу, образованном двумя дорогами из Лондона, отделена холмами от леса на севере, от города на юге, с востока и запада — непроходимые места. Три улицы, сходящиеся у церкви, 40 домов, мясник, пекарь, почта, школа, лавки, кабак. Несколько имений раскидано поблизости. Население — 450 человек.

Даун-хауз, дом, выбранный Дарвином, располагался в четверти мили от деревни и выходил на одну из лондонских дорог. Постараемся не путать Дауни (Downe) и Даун (Down): название деревни произошло, видимо, от старинного слова, обозначающего холм, а дом лежал в низинке и звался «нижний». Трехэтажный, квадратный, сложен из кирпича, оштукатурен, крыша черепичная. Подвал, кладовые, летний домик, конюшня, хлев (в придачу три коровы, осел и лошадь), огород. Состояние, правда, неважное: штукатурка осыпалась, кирпичи повылезли, окошки крохотные, никакой ограды между участком и дорогой, заходи кто хочешь. Участок — 18 акров: две трети с южной стороны дома и треть с западной. Вишни, сливы, сосны, ясени, старые корявые дубы, две большие лужайки, одна в цвету, другая «скучная и плоская». До железнодорожной станции восемь миль и от нее до Лондона еще десять. Удобно. Но уныло.

Он пробыл в Дауне пару дней. Докладывал Кэтрин: «Деревенские при встрече с незнакомыми снимают шляпы как валлийцы и вечерами сидят на крылечках домов. Маленький трактир, где я ночевал, одновременно служит бакалейной лавкой, а хозяин лавки вообще-то плотник: это позволит тебе составить представление о здешнем укладе». Фоксу: «Я никогда еще не жил в такой тишине… это край света». Вернувшись домой, описал жене плюсы и минусы жилища, плюс был только один — близость к городу. Эмма, на седьмом месяце беременности, была подавлена, но согласилась. Роберт Дарвин дал нужную сумму, 2200 фунтов. Новый хозяин въехал в Даун-хауз в начале сентября. Через неделю прибыли Эмма, Вилли, Энни, няня и слуги. 23 сентября родилась девочка — Мэри Элеонора. 14 октября Дарвин сел писать вторую книгу по геологии — «Геологические наблюдения над вулканическими островами» (Geological observations on the volcanic islands visited during the voyage of H. М. S. Beagle). A 16 октября младенец умер.

Глава пятая.

СЕЛО ДАУНИ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

Болел Генсло, брат Эммы; Фанни, невестка, попросила приютить ее двоих детей. От хлопот сбивались с ног, предаваться горю некогда: четверо детей и дом, где все разваливается. В тот период Дарвины проживали полторы тысячи фунтов в год: семья такого уровня могла держать дворецкого, повара, пару горничных, лакея, няню, кучера и садовника. Дарвины привезли из Лондона кухарку, дворецкого (он же лакей) Парслоу, горничную Элизу и няню Бесси. Наняли в Дауни трех садовников (один по совместительству скотник, другой кучер). Через агентство нашли престижную пожилую няню, Джесси Броди, прежде служившую у Теккерея. Парслоу женился на Элизе, та переквалифицировалась в портниху, наняли двух новых горничных и несколько «черных» служанок. Парслоу жил в отдельном коттедже, садовники в деревне, остальные слуги в доме.