Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
Позднее я поняла, что моя родная школа была лучше многих московских школ. Она давала не только хорошие знания, но и воспитывала нас. Можно сказать, мы в ней жили: секции, кружки, вечера, к которым надо было готовиться. Каждую (!) субботу в школе проводился вечер. Через субботу чередовались вечера для младших (пятых-седьмых) и старших (восьмых-десятых) классов. Классы готовили тематические вечера по литературе с разыгрыванием сцен из классической литературы, после этого обязательно танцы. Класс сам выбирал себе тематику вечера. Общешкольными были торжественные вечера, посвящённые праздничным датам. К ним готовилась вся школа. Готовили большой концерт. У классов были шефы. Как правило, это были моряки-подводники. У каждого класса своя шефствующая подводная лодка. Возвратившись из очередного похода, моряки приходили к нам в класс. Мы их ждали и готовили для них концерт художественной самодеятельности. В классе десятом все девчонки класса одновременно и ненадолго влюбились в одного из шефов – красивого матроса. В моей памяти сохранилось только его чернобровое лицо и лицо комсорга экипажа – Васи Дахова.
На вечер девочки вместо будничного чёрного школьного фартука надевали белый, поэтому даже те, кто и хотел бы «выпендриться» нарядами, сделать это не мог – не разрешалось. Не разрешалось носить капроновые чулки. Послабление вышло, когда мы учились классе в девятом. По праздничным случаям разрешили надевать строгие платья. Проездом в Ленинграде мне было куплено вишнёвое шерстяное платье, которое я в течение двух лет надевала на все торжественные мероприятия. Позднее мама переделала его в сарафан, который я ещё носила несколько лет.
Мы много читали. Я читала всё, что под руку попадётся, или то, что посоветует библиотекарша районной библиотеки по своему вкусу, а высоким литературным вкусом, как я позже поняла, она не отличалась. Тем не менее многие обязательные произведения русской, зарубежной и советской классики я прочла в школьном возрасте. Когда читала, не слышала, что происходит вокруг, и надо было меня несколько раз окликнуть, чтобы я оторвалась от книги. В голове моей продолжало крутиться только что прочитанное, и все мои мысли были в отставленной книге. Видимо, у меня был заторможенный вид. Я не сразу откликалась на слова мамы, и она, будучи сама очень быстрой в словах и делах, ругалась, что я сплю на ходу. А было совсем наоборот. Когда я училась во вторую смену, то сразу после ухода родителей на работу хваталась за книжку и не могла от неё оторваться до тех пор, пока не подходило время прихода мамы на обед. Тут я спохватывалась и, как метеор, носилась по комнате, наводя порядок, одновременно грела обед для мамы и садилась быстро-быстро делать уроки. Мама, придя на обед и обнаружив меня сидящей за уроками, изумлялась, почему я до сих пор их не сделала, чем занималась? Я врала, что только уроками и занималась.
Подруги
Моими ближайшими подружками были уже упоминавшаяся Галя и Валя. Называли мы друг друга: Лиюшка, Галинушка и Валентинушка. Имена на вологодский лад я вывезла из деревни, и они так к нам приклеились, что часто нас и в школе ими окликали. Лиюшкой меня до последних своих дней называла мама и по-прежнему называют те, кто знает меня с той далекой поры. Самой близкой подружкой до девятого класса была Галинушка – Галя Семирекова. Она была красивой девочкой, светлые прямые волосы зачёсывала назад, собирая их в косы. Открытый высокий лоб, большие серые глаза с пушистыми ресницами, прямой нос, красивый упрямый рот, ровные зубы, хорошая кожа и здоровый цвет лица. Училась она хорошо, но, в отличие от меня, рвавшейся во всякие кружки и секции, в хор, драмкружок, бассейн, на лыжи, на каток, Галя туда не стремилась, помогала маме по хозяйству. Много читала, думаю, была романтической натурой, но вполне, с достоинством, осознававшей свою привлекательность. Зимними вечерами мы гуляли с ней, обсуждали прочитанные книжки, школьные и свои сердечные дела, подолгу, молча, стояли на балюстраде Циркульного дома, глядя на освещённую яркой луной бухту с пришвартованными кораблями и подводными лодками и Александровский остров. Тогда нам казалось, что лучше места на свете нет!
Мне нравилась Галина мама, спокойная, никогда не повышавшая голоса, худенькая, но какая-то уютная, тихо хлопотавшая по хозяйству. Галю она называла Галинкой и, мне кажется, никогда её не бранила. В их маленьком финском домике (две смежные комнаты и кухня) была более чем скромная обстановка, но всегда всё прибрано, блестело чистотой и вкусно пахло какой-нибудь едой. Когда мы учились в седьмом классе, Галина мама неожиданно заболела, её положили в госпиталь, и оттуда она уже не вышла – у неё оказался рак в последней стадии. На её похороны пришёл весь наш класс. Вскоре отец привёз из вологодской деревни дородную некрасивую немолодую женщину, родившую впоследствии девочку. Жизнь в семье стала явно непростой: чужая, совсем чужая женщина, вскоре после смерти матери вошедшая в дом, трое детей, один из которых идиот. Я догадывалась об этом по коротким резким репликам Гали, которая, будучи довольно скрытной, не распространялась о своих чувствах и домашних делах даже со мной.
Начиная с восьмого класса у Гали начался бурный роман с Олегом Протопоповым, учившимся в параллельном с нами классе. Уже в классе девятом они решили, что после окончания школы поженятся, поэтому выяснение отношений у них часто проходило по-семейному – дрались, потом бурно мирились. Алик, бывало, ходил с расцарапанной физиономией. Оба этим гордились: Галя – как свидетельством одержанной победы, Алик – как боевыми ранениями. После окончания школы Алик поступил в институт в Москве, куда переехали и его родители, имевшие в Москве квартиру. Галя поступила в мурманский пединститут. Полтора года спустя после окончания школы я, приехав во время зимних каникул на денёк в Полярный, встретила Галю. По её словам, жизнь была интересной и весёлой, у неё была куча поклонников – офицеров, но она свято хранила верность Алику. В Москве же меня как-то разыскал Алик, тоже очень весёлый, заруливший ко мне поздно вечером, как он сказал, из ресторана. Стал что-то вытаскивать из кармана пальто, оттуда посыпались записки:
– Девочки одолели, телефоны суют во все карманы.
– А как же Галинушка?
– Ну это
