Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Приди в тень этой серой скалы,
Войди в тень этой серой скалы,
И я покажу тебе тень, иную и
От твоей тени, лежащей на песке на заре, и
От твоей тени, скачущей по красной скале за огнем.
(Пер. В. М. Толмачева)
Комментарий переводчика:
«По-видимому, тень (или “другое я” поэта) у Элиота имеет женский лик (“He could not live mens’ ways, but became a dancer before God”…; “Он не смог идти путем всех мужчин и стал танцором перед Богом”) <…> Нарцисс открывает в себе эротическое томление, весь мир он готов вобрать в себя, свою красоту (“knowledge [of his beauty]”…) в кончики своих тонких пальцев, в ритм своего биения крови. Эта дрожь уподоблена танцу. Танцор (налицо как эротическое, так и поэтическое измерение образа, восходящее к С. Малларме, его Саломее – Иродиаде) возбуждаем не только природой (река, луг), но и тем, что видит на «улицах города» (лица, колени, бедра).
Подобное открытие ужасает его. И вот он удаляется от мира под сень «серой скалы», чтобы в пустыне под знаком нового Абсолюта познать отречение от себя, своих тайных или явных желаний. Вехи инициации в новую жизнь – попытка представить себя “деревом” (что-то среднее между Крестом и сплетением ветвей-рук), “рыбой” (что-то среднее между символом духа и символом плоти), “девой” («белизна» ее целомудрия, но она терпит насилие от краснокожего старика-фавна). Цепочка метаморфоз-снов, разворачивающихся то ли в пустыне, то ли на берегу вод (океана), несколько неожиданно превращает Нарцисса в святого, святого Себастьяна…»[218]
В марте Элиот вновь покинул Оксфорд. На этот раз для выступления с докладом «Об относительности морального суждения» на семинаре у Рассела в Кембриджском университете. «Критический» отчет о поездке – в письме кузине Элинор (21 марта). В нем он сравнивает настрой – более «научный» в Кембридже и более «исторический» в Оксфорде. По его мнению, история – занятие более аристократическое и требующее «окультуренного ума» («cultivated mind»).
Его слова о Бертране Расселе выглядят неожиданно: «Не то чтобы Берти Рассел не был аристократом, но несколько в ином смысле; у него очень восприимчивый, но едва ли окультуренный (cultivated) ум, и я начинаю понимать, насколько он неуравновешен. Я испытываю удовольствие от общения с ним, как едва ли с кем-то еще из знакомых; мы завтракали вместе, а однажды вечером проговорили до часу ночи. Он очень хорошо говорил о войне и очень проницателен, но в некоторых отношениях обладает незрелым умом»[219].
В другом письме, адресованном Изабелле Стюарт Гарднер, Элиот сообщал о своем парижском знакомом Причарде, который был интернирован в Германии (она беспокоилась о его судьбе) и не без иронии говорил о возможной публикации своих стихов: «Я не знаю, слышали ли вы об одном скандальном журнальчике под названием “Blast” (“Взрыв”), у которого пока вышел только один номер. Если появится второй – я думаю послать вам экземпляр <…> поскольку он может вас позабавить, и там обещали опубликовать некоторые из моих собственных произведений»[220].
В середине апреля из Оксфорда он послал Паунду комментарии по поводу его «манифеста». Журнальная версия, «Preliminary Announcement of the College of Arts», была опубликована в журнале «Egoist» осенью. По форме это объявление о создании «истинного» колледжа искусств на английской почве, по сути – критика общепринятых форм преподавания основных видов искусства.
По мнению Паунда, преподаватели должны были сами активно заниматься творчеством. Ему удалось заинтересовать многих: Уиндема Льюиса (издателя «Blast», сооснователя вортицизма, художника и писателя), Анри Годье-Бжecка (молодого французского скульптора, считавшегося гением), Арнольда Дольметча (реконструктора старинных музыкальных инструментов и музыканта), Элвина Лэнгдона Коберна (знаменитого фотографа, вместе с Паундом они изобрели «вортоскоп», камеру с дополнительными зеркалами, позволявшую делать фото, как бы разбитые на осколки), Зинаиду Венгерову (историка литературы и критика), Джона Курноса (псевдоним Ивана Григорьевича Коршуна, переводчика и критика). Прежде всего Паунд надеялся на американцев, которые из-за войны осядут в Англии…
Идея не получила развития. Годье-Бжеска погиб на фронте в июне 1915 года, Льюиса призвали в армию…
Элиот писал Паунду как единомышленник. Правда, критика его звучала немного по-детски: «Кое-что можно сказать о губительном влиянии девственности на американскую цивилизацию»[221].
В письме кузине 24 апреля (из Лондона) впервые говорилось о будущей жене Элиота Вивьен: «Я большей частью находился среди поэтов и художников, но я также встретил нескольких леди и даже танцевал. В больших отелях устраивают танцы по вечерам в субботу <…> Поучаствовав в двух танцевальных вечерах, я познакомился с несколькими английскими девушками, в основном примерно моего возраста, причем две танцевали очень хорошо. Английский танцевальный стиль очень скованный и старомодный, и я привел в ужас одну бедную девушку (к слову, испанку), попробовав уан-степ с наклонами. Однако две, о которых я сказал, оказались более восприимчивыми и освоили американский стиль очень быстро. Поскольку они – эмансипированные лондонки, я несколько раз приглашал их на чай или обед и обнаружил, что они совсем не похожи на все, что я знал раньше здесь или дома <…> Они очаровательно умудренные (даже «лишенные иллюзий»), но не ожесточившиеся; и, должен признаться, я испытывал большое удовольствие, видя, как женщины курят, хотя, признаться, я не знаю ни одной английской девушки, которая бы не курила. У этих английских девушек такие забавные имена – я встретил двух по имени ‘‘Филлис’’ – и одну, которую звали ‘‘Вивьен’’»[222].
Второго мая Жан Верденаль, парижский друг Элиота, погиб в Галлиполи. Элиот узнал о его смерти намного позже. Шестого мая в письме профессору Вудсу он обсуждал возможность получить должность ассистента в Гарварде на следующий год.
Седьмого мая недалеко от берегов Ирландии немцы торпедировали лайнер «Лузитания». Погибло 1198 пассажиров, из них более 100 американцев. Это вызвало в США бурную антинемецкую кампанию и стало важным шагом к ее вступлению в Первую мировую войну.
9
«26 июня в Хемпстедском регистрационном бюро ТСЭ женился на Вивьенн Хей Хей-Вуд в присутствии [свидетелей] Люси Эли Тэйер (ее близкого друга, кузины Скофилда [Тэйера]), и Лилии К. Саймс, тети Вивьенн. Их возраст был указан как 26, хотя ей только что исполнилось 27. ТСЭ был записан “не имеющим определенных занятий” и проживающим по адресу 35 Greek Strit, Soho. Его отец назван “фабрикантом, занимающимся производством кирпича”, а
