Пол Баррел - Королевский долг

Я часто общался с Глидами, а потом и с их друзьями. Мария Косгроув была подругой Роуз. Сначала она работала в прачечной, потом в Бельгийских апартаментах, а потом в апартаментах принца Филиппа. Я почти не замечал эту девушку, которая называла меня «без пяти минут джентльмен». А потом наконец заметил. Ее остроумие, ее заразительный смех, ее прекрасные карие глаза и темные волосы, смешной танец «делаем пюре» — она пятилась назад, живо маша руками над головой… И конечно, большую роль сыграла романтическая атмосфера, царившая в Балморале, — по вечерам мы часто сидели вокруг костра, ели плохо прожаренное барбекю на пустошах, Маккрей играл нам на волынке, Сирил Дикмен звонил в колокольчик, и все пели шотландские песни. Мария стала моим товарищем, потом лучшим другом, а весной 1983 года мы поняли, что любим друг друга.

По выходным мы иногда ездили к ней в Хольт, который находится на самой границе с Уэльсом, возле Рексхема. В их доме царила та же атмосфера, что и у нас, когда я был маленьким. Мне казалось, что я вернулся домой. Мать Марии, Элизабет, попросила называть ее Бетти. Она все время что-то готовила. Такое впечатление, что их дом был конвейером по изготовлению пирогов. Пироги с фруктами, с мясом, с картошкой, с фаршем. Тарелки с этими пирогами стояли по всему дому. Даже королевский шеф-повар по выпечке Роберт Пайн не готовил столько пирогов. Католицизм играл в жизни Бетти такую же важную роль, как королева — в моей жизни. В их доме было столько же изображений Папы Римского, сколько пирогов. Горшочек со святой водой был прикреплен к задней двери изнутри, чтобы каждый раз перед выходом Бетти могла сунуть в него пальцы и осенить себя крестным знамением. «Святая вода защищает тебя, когда ты выходишь из дому. Расскажи об этом королеве, Пол», — говорила она.

Отец Марии Рон, электрик с «электрическим» чувством юмора, усадил меня и стал рассказывать про свою «единственную красавицу дочку». А когда я увидел его во второй раз, это был уже другой человек. Он сидел в гостиной в кислородной маске, с трудом дыша, а по обе стороны от его стула стояло по баллону с кислородом. Рон умирал от рака легких. В июне 1983 года Мария очень хотела, чтобы ее отец поглядел на церемонию выноса знамени из окна ее спальни в Букингемском дворце. Лифт для прислуги не шел до верхнего этажа, поэтому нам с Роджером Глидом пришлось пронести его в инвалидном кресле по лестнице. Рон был восхищен дворцом и очень гордился своей дочерью и тем, чего она добилась. Через четыре недели он умер — ему было всего пятьдесят девять лет.

В канун Нового года мы с Марией отправились в мой родной Дербишир, и там, в загородном отеле «Ферма Хайема», я опустился на колено, попросил ее руки и подарил ей кольцо с бриллиантом, на которое ушли все мои сбережения. Я хотел купить ей самое лучшее кольцо, которое только мог себе позволить. Чтобы жениться на Марии, мне пришлось подчиниться одному правилу, которое не имело никакого отношения к правилам в королевском дворце, но было очень важно для моей будущей тещи. Я должен был пройти конфирмацию как обычно, но пообещать, что мы будем растить детей в традициях римского католицизма. Королевский священник Кэнон Энтони Цезарь все мне объяснил, и вскоре я прошел конфирмацию — обряд провел епископ Лондонский. И по сей день, когда я вхожу в католическую церковь, я машинально опускаю пальцы в сосуд со святой водой — привычка, которую я перенял у Бетти.

Когда о нашей предстоящей свадьбе узнали и мои родители, и родители Марии, нам предстояло сообщить о ней еще одному человеку. Я решил, что лучше всего сообщить королеве о том, что ее лакей и горничная ее мужа полюбили друг друга в то время, когда мы кормили собак. Королева была за нас очень рада.

— Жалко, что ей придется уйти с работы, — сказал я королеве.

— Что вы! Почему? — удивилась она.

Я не мог поверить, что она не знает о неписаном правиле, которое соблюдалось во дворце уже несколько сотен лет.

— Чем я могу вам помочь?

— Ну не знаю, Ваше Величество. Вы ведь королева, — ответил я.

Вероятно, это сработало. Вскоре мы получили письмо от королевского распорядителя, в котором говорилось, что Марии не придется увольняться, потому что по распоряжению королевы это правило было изменено.

За те пять лет, которые я провел на службе у королевы, я узнал, что она может быть не только монархом, но и доброй, заботливой женщиной, которая в личной жизни может расслабиться и пошутить, начальницей, которая уважает своих слуг, поскольку прекрасно понимает, что не сможет без них обойтись.

За неделю до свадьбы нас с Марией вызвали к королеве. Я в тот день не работал, и мы как обычные гости ждали в Пажеском крыле, когда она нас примет. Было немного странно, когда Джон Тейлор открыл двери в гостиную и объявил: «Пол и Мария, Ваше Величество», — точно так же, как я объявлял: «Премьер-министр, Ваше Величество», когда однажды на Багамах на борт «Британии» поднялась Маргарет Тэтчер.

Королева находилась в центре гостиной. И снова было так непривычно — ведь мы вошли к ней без униформы. «Вам предстоят неповторимые выходные», — сказала она.

И вручила нам маленькую темно-синюю коробочку — подарок от нее и принца Филиппа. Мы тут же открыли ее В ней оказались небольшие настольные золотые часы, покрытые эмалью, с монограммами принца Филиппа и королевы. Потом она открыла еще одну коробку, побольше и вручила нам два китайских подсвечника, с цветочной росписью ручной работы. Мы были в восхищении. Наши первые свадебные подарки.

«Желаю вам прекрасной свадьбы! А после приезжайте ко мне в Балморал», — сказала королева.

Мария сделала реверанс. Я поклонился.

После свадьбы мы будем работать во дворце как мистер и миссис Баррел.

На свадьбе не было одного человека, которого мы очень любили — отца Марии, Рона. Поэтому к всеобщей радости примешивалась печаль. Но все же мы почувствовали настоящую гордость, когда вместо отца Марию подвел к алтарю ее брат Питер.

Когда венчание кончилось и заиграл орган, мы с красавицей женой вышли из церкви… и тут же столкнулись с проблемой всех публичных персон. Невозможно было даже просто сесть в машину — чтобы добраться до нее, нужно было протиснуться сквозь толпу журналистов, фотографов и других представителей СМИ. Тогда к ним спустились Кэнон Цезарь и Майкл Фосетт. Совместными усилиями им удалось немного потеснить прессу. Мы позволили репортерам сделать несколько фотографий у входа в церковь, а потом уехали.

В тот жаркий летний день мы приехали на свадебный прием в отель «Брин Хауэлл» в Лланголлен. Там шафер прочитал нам все открытки и телеграммы от наших друзей. Последней шла вот эта: «Примите наши поздравления. Желаем вам счастья! Королева Елизавета и Филипп».