Нина Риччи - Виктория Викторовна Балашова
Тут напрашивается сравнение с ситуацией, которая сложилась в то же самое время в доме Коко Шанель. «В середине июня (1936 года) Габриэль подошла к дверям своего Дома моды и увидела надпись “Закрыто”. Мало того, что туда не пускали клиентов, так самое страшное, что туда не пустили саму хозяйку. Габриэль была в шоке: ее не пускают в родной дом, вотчину, место, где она всегда находила, как ей казалось, понимание и пристанище в самые горькие дни своей жизни. Мадмуазель разговаривать с предательницами не стала и молча удалилась обратно в Ритц, не желая вести с ними переговоры. На следующий день утром забастовщицы, не дождавшись начальницы, пошли в отель. Габриэль попыталась вести переговоры, но так как она отказывалась принять условия работниц (еженедельная зарплата, оплачиваемые отпуска, фиксированное рабочее время, заключение трудовых договоров), они отказывались пускать ее в помещение компании. В глазах Габриэль это выглядело как полный нонсенс. В итоге она пошла навстречу забастовщицам – ей не хватило силы воли закрыть дом, хотя очень хотелось»[31]. В тот год забастовки прокатились по всей стране. Бастовали даже продавщицы в парижских универмагах, запиравшие двери магазинов от покупателей и боссов, устраивая танцы прямо на прилавках. Но Нина и Робер Риччи выдержали тот период, не потеряв ни одного клиента, не уступив ни франка, ни одного часа рабочего времени сотрудникам. В чем же таилась сила «королевы»? Наверное, в том, что Нина Риччи никогда не позволяла себе повышать голос на работников, разговаривала с ними уважительно, даже когда они делали ошибки, не срывалась, оставаясь спокойной и сдержанной. Она помнила, как сама так же работала с раннего утра до позднего вечера и не считала, что стала в чем-то превосходить этих людей, добившись успеха. Воистину можно смело продолжить ассоциацию: если Нину Риччи называли «белая королева моды», то Коко Шанель, сделавшую модным черный цвет, можно назвать «черной королевой моды». Белая и черная королевы – разве одна хуже другой на шахматной доске? Нет, но партии разыгрывают они по-разному. Важно сразу отметить: персона Нины Риччи (не бренд, а личность) по славе и популярности не идет ни в какое сравнение с Коко Шанель, поэтому не стоит говорить, что кто-то из них «играл» хуже или лучше. Это были женщины с разным стилем «игры», с различными целями и задачами.
Глава 3
«Во всех пустяковых делах важен стиль… во всех серьезных делах – тоже»[32]
Строгая элегантность идеально гармонировала с чувственностью 1930-х: в моде после модернизма появился тренд на традиционные формы. Когда Нина Риччи снова вошла в мир высокой моды, ее принципы не изменились – богатство тканей, безупречное исполнение изделий, совершенство силуэта. Она создавала свои модели как скульптуру, драпируя ткань прямо на манекене согласно вдохновению. Часто манекенами служили куклы, и лишь потом платье переносилось на манекен и примерялось на модели. Секрет Нины Риччи состоял в идеальном крое. Со своим более чем тридцатилетним опытом работы она создавала классику, добавляя к ней новые детали. У ателье никогда не было эскизов Нины – фактически они брали уже готовое изделие. Так работали в то время многие кутюрье, что, видимо, объясняется отсутствием навыка рисования моделей, и в то же время отточенным навыком шитья и работы с тканями.
Ар-деко, классика, барокко, романтика, неоклассика – в нарядах Нины Риччи, особенно вечерних, можно найти всё; все стили передавались порой лишь намеками. Основной принцип: при помощи платья раскрыть личность каждой клиентки; каждая женщина должна оставаться собой. Нина Риччи, как и прежде, обращалась в основном к буржуазной клиентуре, которая превыше экстравагантности ставила качество. Она практически не общалась с аристократией и не принимала активного участия в светской жизни Парижа, тем не менее среди ее клиенток были весьма известные имена французского кинематографа: Сюзи Делер, дебютировавшая в кино в 1930 году; Габи Морле, начавшая сниматься еще в немом кино, а в 1930-х продолжившая карьеру в звуковом; Даниэль Дарьё, одна из самых популярных актрис 1930—1960-х годов; а позже Мишлин Прель, начавшая сниматься в конце 1930-х. Они носили одежду Нины Риччи как в кино, так и в обычной жизни. Именно в костюме от Нины Риччи, например, появляется Даниэль Дарьё, передавая архетипический образ парижского шика, – в сером фланелевом теннисном костюме, в туфлях на широком низком каблуке и мужской шляпе, сдвинутой набок.
Еще одним вариантом модного костюма был комплект из трех составляющих, который возвращался во всех коллекциях в обновленном виде, – юбка, пиджак и блуза с галстуком или вариант платье-пиджак, выполненные из мягких тканей согласующихся цветов. Элегантность этого дневного наряда во многом заключалась в косом крое, который с момента его создания Мадлен Вионне стал одним из доминирующих приемов высокой моды. Нина Риччи также стала мастером в искусстве изготовления «маленьких платьев» для выхода в свет днем, кажущаяся простота которых проистекает из совершенства освоенной науки о тканях, крое и деталях, присущих только им. Каждая модель обновлялась, ей придавалась своя индивидуальность. Эти платья по-французски назывались robes d’après-midi, название в русском языке прижилось как «чайное платье» – калька с английского языка. Появилось это название в семидесятые годы XVIII века в Англии, под ним подразумевалось летнее домашнее платье, которое в те годы, как положено, было закрытым: с длинными рукавами и воротником-стойкой, но без неудобного корсета и турнюра, что позволяло надевать его самостоятельно без помощи прислуги. Дамы наряжались в это платье к вечернему чаепитию – всем известный послеобеденный five o’clock tea. «А поскольку в летние дни в это время на улице было еще достаточно жарко, да и чай подавали горячим, платье шили из легких дышащих
