Нина Риччи - Виктория Викторовна Балашова
В 1930-е годы многие на первое место в одежде ставили черный цвет. Когда-то в эпоху Возрождения этот цвет одежды указывал на привилегированное положение человека, его финансовую состоятельность. А в первой половине XX столетия Коко Шанель сделала черный и оттенки серого модными, элегантными цветами, доступными всем слоям общества. Интересно, что многие опрошенные не выбирали черный, так как считали его цветом криминала. И правда, если вспомнить костюмы мафии, то они в основном шились из темных тканей.
Любопытно, что люди, называвшие себя не склонными к творчеству, выбирали синий и голубой, в то время как творческие личности предпочитали наименее популярные цвета (бирюзовый, белый). Наблюдается также корреляция между возрастом и выбором цвета: пожилые люди гораздо менее склонны называть черный цвет любимым в одежде. Наиболее эмоциональные и молодые, напротив, выбирали черный. Белый у многих ассоциируется со словом «спокойный», а красный – со словом «энергичный». В целом, самым противоречивым оказался черный цвет: его не выбирают в качестве любимого цвета, но именно при выборе одежды он начинает занимать лидирующее положение. Белый показывает лидерство при выборе цвета окружающей обстановки, сильно отставая по остальным пунктам.
Если принять во внимание исследования, связанные с любимыми цветами, то можно с уверенностью сказать, что Нина Риччи вполне соответствует характеристикам тех людей, которые выбирали белый: спокойные, творческие, любящие большие пространства (здесь вспомним любовь Нины к открытым пространствам Бретани). Даже возрастные предпочтения белого логичны: возраст – это любовь к классике, стиль, часто достижение определенного положения в обществе. Нина Риччи не любила молодиться, свой возраст она несла гордо, демонстрируя статус, которого она добилась только своими силами и которого вовсе не собиралась стесняться.
Глава 2
Второй раз в одну и ту же реку
Итак, Нине Риччи в январе 1932 года исполнилось 49 лет. Почти три года она наслаждалась спокойной, размеренной жизнью человека, с чистой совестью отработавшего свое и заработавшего не только право на отдых, но и деньги на него. Однако как часто мы планируем одно, а наши близкие совсем другое!
«Робер Риччи, одетый в серый костюм-тройку и жемчужно-серую шелковую рубашку с манжетами, украшенными запонками из оникса и бриллиантов, выглядел моложе своих двадцати семи лет. Изящество его силуэта, подчеркнутого модными в 1930-е годы широкими брюками, его профиль, слово очерченный пером, элегантность его жестов не выдавали волю и основательность этого опытного бизнесмена»[30]. Июльским утром 1932 года Робер принял важное решение: взвесив все «за» и «против», свои перспективы во времена надвигавшегося экономического спада, он уволился с должности директора журнала. Для него все было предельно ясно, и, хотя ставка казалась неимоверно высокой, Робер считал, что его план обречен на успех. Дело оставалось за малым: уговорить мать.
Почему Робер был уверен в согласии Нины Риччи? Причина проста. Он с ранних лет наблюдал за ее быстрым взлетом, видел, как решительно она добивалась успеха, и не сомневался, что ее амбиции никуда не исчезли – лишь заснули на время, давая хозяйке небольшую передышку. Конечно, ему придется ее уговорить, и Робер репетировал слова, которые он скажет матери: «Это правда, ты много работала, но тебе не следует останавливаться. Ты все еще молода и красива, и твой талант требует: после того как ты создала самые красивые платья в мире под чужим именем, твое имя должны наконец узнать!»
Многочисленные письма говорят о тесной и нежной привязанности Робера к матери. Если сын или мать находились в разных городах, то писали друг другу чуть не ежедневно. Письмо, датированное июлем 1935 года, написанное Робером в день своего тридцатилетия, подтверждает сказанное: «Тридцать прекрасных лет, смягченных твоей нежностью, обогащенных твоей заботой, твоей нежной материнской заботой… Дорогая мама, от всего сердца я хочу поблагодарить тебя за всю любовь, которую ты мне подарила…» Позже, когда Робер Риччи создал первые духи бренда, легко было представить идеализированный образ женщины, который нашел в них свое отражение. «Мои отношения с матерью? Совершенно привилегированные: я был единственным сыном, единственным ребенком. Мой отец скончался, когда я был совсем маленьким, и мама всегда говорила, что в ее жизни существовал только один мужчина – это я».
Но Робер Риччи даже не подозревал, насколько сам втянется в это предприятие, насколько дальше пойдет и увлечется высокой модой настолько, что долгие годы после смерти матери сможет удерживать дом моды ее имени на высоте.
Впрочем, пока вернемся в тот летний день 1932 года. Нину Риччи удивило предложение сына, однако она действительно в душе очень хотела вернуться к своей творческой работе. Она устала вовсе не от придумывания фасонов платьев, не от тканей, которые были так подвластны движениям ее рук. Нет, главное, что ее тяготило, это управление, бухгалтерия и другие административные вопросы. «Я открою свой дом, если все вопросы менеджмента ты возьмешь на себя», – поставила Нина Риччи условие сыну. Она слишком хорошо помнила нечистоплотность некоторых сотрудников дома «Раффин» и категорически не хотела ни сама управлять своим домом, ни нанимать посторонних людей на важные и ответственные должности.
Дело сделано: мать дала согласие и немедленно вернулась из Бретани в Париж, чтобы с головой окунуться в подготовку к показу зимней коллекции. Робер, как обещал, взял на себя остальные хлопоты. Он снял первые два этажа здания на бульваре Капуцинок – буквально в двух шагах от дома Шанель и от знаменитой площади Мадлен, в самом центре Парижа. Там же он оборудовал себе офис. Нина Риччи не стала искать новых сотрудниц – она позвала всех тех, кто работал у нее в доме «Раффин»: швей, продавщиц, манекенщиц. Большинство с удовольствием вернулись под крыло своей королевы. Главное – пришла личная помощница Нины Сильвия, с которой и началась основная работа над первой коллекцией нового дома моды. Пришлось работать сутками, так как дата показа неумолимо приближалась. Но трудолюбия ни Нине Риччи, ни ее проверенным сотрудникам было не занимать. В итоге они создали пятьдесят моделей всего за месяц. За это же время был полностью оборудован зал для показов: диваны шоколадного цвета, кресла красного бархата, бежевое ковровое покрытие, стены с прекрасными венецианскими зеркалами.
Еще в 1921 году в Париже была создана специальная ассоциация по защите дизайна одежды домов высокой моды от пиратства (L’Association de Protection des Industries Artistiques Saisonnieres). Одной из причин
