Еврейская сюита - София Браун
Он получил инсульт от «Аспримилка». Потому что в этом продукте была его вера, его признание, его большое достижение. Его доверие к человеку, к человечеству. А все оказалось не так.
– Вы рассказывали, что он всегда думал масштабно. И все его планы по продвижению были – выйти на большие компании, на мировые компании. Потому что мировые компании обеспечат ему доступ ко всем уголкам мира и помогут сделать жизнь лучше для большого количества людей.
И вот он дошел до большой компании, в принципе, решил свою задачу, вышел на этот высокий уровень. Но вдруг оказалось, что стратегия была неправильной. Может быть, если бы он работал с какой-то маленькой компанией, она бы оставила «Аспримилк» в живых.
– Нет. Потому что это конкуренция. У него было безвыходное положение. Это сегодня я могу понять, перспективы времени… у больших изобретателей тяжелый путь, дорога. Почему? Потому что он же бежал, он всю свою жизнь бежал бегом: тут надо, там надо… А человечество идет очень медленно. Все решения в больших компаниях принимаются очень медленно. Одно заседание, второе заседание, давайте отложим, давайте потом, давайте это-это-это… Это не для Эрнеста, а он так бежал-бежал… и прибежал в стену. Он же не может за них решать, это же большие инвестиции, это такая программа, такой проект – вау!
На сегодняшний день какой самый лучший аспирин? «Байер»[31]. «Байер», который был создан сто пятьдесят лет тому назад, и все, и никому он не разрешает, чтобы его заменили на что-то более современное.
И смотрите, я критикую Эрнеста, это не разрешено, но у меня есть то, что у него не было – у меня есть перспектива времени. Где была его ошибка? Не было ошибок, все было правильно – это хорошо для человечества, это хорошо для компании. Все было прекрасно, хорошо.
Что он не принял во внимание? Это не его ошибка… Но и человечество прогрессирует, и изобретения продвигаются очень медленно. Он выбежал на два поколения перед собой, а это не разрешено. Он же не будет жить двести лет, да? Или сто пятьдесят лет. У него есть ограниченный лимит, сколько времени Всевышний ему даст работать, жить, творить, и он выбежал за свое время. Поэтому его не понимали, и у него не вышло. И из-за этого он получил такой шок.
Он не нашел своей ошибки. Он уже двадцать пять лет как не в этом мире, он там, в вышнем мире, я это понимаю. Не всем изобретателям дана возможность вести их изобретения. Возьмите Теслу, он же был гений. А сколько ему дали поработать? А только теперь осознают, какой он был гений.
Это мое понимание. Он выбежал за пределы своего срока, слишком далеко… ему не дали. И поэтому он получил шок, это медицинское состояние. Это был не испуг, он не мог понять, как это возможно, что его предали. Он работал с этими людьми, с этими химиками, они были у нас дома, в частности, этот главный химик организации, и после этого он ему сказал: «Мы не выведем твой продукт на рынок». Они написали на саше «Аспримилк», а внутри был просто порошок, который ничего не делал. Его начали проверять, сказали: «Это ничего не стоит».
В то же самое время, когда жена его друга-химика сама принимала «Аспримилк» Эрнеста, потому что у нее было заболевание суставов. И это ее спасало. Она принимала по четыре-пять таблеток каждый день.
Жалко, но ничего не поделаешь. Когда твой проект тебя съедает… как это называется? Твое изобретение тебя поглощает, оно – больше, чем ты, тогда ты теряешь всю власть, уже твое изобретение над тобой властвует.
Если бы он сказал: «Ну, хорошо, не вышло, но я же живу, тут очень прекрасно, в этом Тель-Авиве, и Софи со мной, все хорошо». Но он сказал: «Нет, я должен победить этот “Аспримилк”». А тут вышло, что «Аспримилк» победил его, довел его до кончины.
Какое у него было отношение к этому продукту? Тот его поглощал. Весь последний период в жизни Эрнеста был только «Аспримилк». Столько было этих поездок в Швейцарию.
– Скажите, София, ведь Эрнест всю жизнь вел разнообразную деятельность. Он одновременно занимался и кремом «Сурджекс», и средствами от акне и псориаза, и «Пелексом». И тут для него приоритетом стал «Аспримилк». Почему?
– Тут я тоже могу ответить. Потому что «Аспримилк» – самый колоссальный проект, колоссальный по размерам, по масштабу. Это не крем на руки, и все такое. Аспирин имеет так много показаний для применения, как никакое другое лекарство, – и для сердца, и при онкологии, и для суставов, и от температуры.
То, что Эрнест мог привнести в жизнь человечества своим изобретением, конечно, было большой силой, которая им двигала, создавала напряжение, требующее достичь результата. Это хорошо, да, но это была трагедия. Поэтому он умер от этого аспирина, я так называю, два раза.
– То есть, он был одержим этим лекарством.
– Точно, ничего не могло его остановить…
Смотрите, у него было так много патентов. Потом «Молочная компания» (МК) взяла патенты на его патенты. Это, знаете, мощные силы такие тут работают. У «МК» много денег. Каждый патент, чтобы только начать, стоит минимум сто тысяч долларов, – подать заявку, а потом защитить этот патент… А у «МК» нет ограничений, они сделали на его патент еще 112 патентов, зарегистрировали глобально. Но в каждом патенте написано «основано на патенте Эрнеста Брауна». Ну, это, знаете, дает хорошее самочувствие.
– А вы же пытались как-то его уговорить или убедить в том, чтобы он относился легче к этой ситуации. Правильно?
– Невозможно. Невозможно и не нужно. Нет, может быть, нужно, знаете, но это ноль шансов. С такой большой личностью… Кто я? Я ему буду говорить, надо, не надо, хорошо, плохо. Я всегда говорила: «Да-да-да, ты прав, все в порядке». Это так было: с сегодня на завтра он заказал билет, чтобы поехать в Женеву, встретиться с этим химиком. Я могу сказать: «Нет, не поезжай»? Он поехал. Была встреча, всего два-три часа, и он признался, что, да, это был обман. И он вернулся, и все. Конечно, тяжело, обидно, я знаю, больно, но это так.
И поэтому я написала письмо. Вот оно у меня… Я написала, потому что знала, что я буду очень нервная. Я когда очень нервная, и когда встреча очень важная, то пишу и отдаю это письмо адвокату. Я это
