Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
Другие Калинины
К слову, об уважении. Мне кажется, все Калинины пользовались уважением людей. Они были обычными простыми людьми, честно делающими своё дело. В детстве я наблюдала, как работала буфетчицей тётя Поля в ресторане в Полярном, в «Ягодке». Буфет всегда осаждала толпа. Все наперебой просили что-то отпустить. Тётя Поля, всегда в накрахмаленных белоснежных куртке и наколке на голове, одновременно кому-то что-то отпускала, с кого-то получала деньги, третьему что-то отвечала. Всё это делала спокойно, быстро, не крича и не раздражаясь. И ей никогда не грубили. Чувствовалось, уважают. В моей памяти она осталась добрым, весёлым, трудолюбивым и хлебосольным человеком. Пекла замечательные пироги и любила ими угощать друзей и соседей.
Мамин брат, Леонид Михайлович Калинин, прошёл боевым офицером всю войну, закончив её в Германии в звании гвардии капитана. Был ранен. К старости из-за ранения стал сильно хромать. Был награждён орденами и медалями. За Ясскую операцию был представлен к званию Героя Советского Союза, но не получил его из-за репрессированного дяди – Василия Калинина. Был награждён орденами Отечественной войны I и II степени. После войны ещё долго служил в армии. Демобилизовавшись, работал в каком-то министерстве в Кишинёве. Своих детей у них с женой не было, и они усыновили мальчика из детдома. На меня он производил впечатление умного и эрудированного человека.
Людмила Михайловна Калинина (Черанёва) осталась вдовой в 41 год. Замуж больше не вышла. После смерти мужа, Афанасия Ильича, к ней на житьё в Североморск перебралась бабушка. Тётя Люся долгие годы работала главным бухгалтером флагманского госпиталя в Североморске. На пенсию её долго не отпускали, а спустя год после ухода на пенсию начальство госпиталя умоляло её помочь с бухгалтерской документацией. Её преемница за год сотворила в ней такой беспорядок, что Людмила Михайловна пришла в ужас и ни за какие деньги не согласилась на эту работу. На должности главного бухгалтера, для многих прибыльной, тётя Люся не нажила палат каменных. Жила с двумя дочерьми и матерью Надеждой Игнатьевной в комнате в коммуналке. Когда мать умерла, а дочери, выйдя замуж, уехали, тоже квартиру не просила. Попросила её, когда возраст приблизился к восьмидесяти годам. Написала письмо командующему Северного флота, в котором описала историю жизни семьи на Севере. Сразу же получила маленькую однокомнатную квартиру.
Для меня тётя Люся – живая иллюстрация того, как физическая активность влияет на здоровье человека. Когда семья Черанёвых переехала из Полярного в Североморск, их поселили в Нижней Ваенге. Раньше Североморск назывался Ваенгой по названию речки, которая протекает в его окрестностях. Госпиталь находится в Верхней Ваенге. Чтобы попасть из Нижней в Верхнюю Ваенгу, надо ехать на автобусе по небольшому серпантину или подняться по высокой крутой деревянной лестнице. Примерно то же самое, как подняться на двенадцатый этаж. Тётя Люся автобусом никогда не пользовалась. «Вот ещё! Ждать его!» На работу, с работы, в обеденный перерыв или к заболевшей матери – всё бегом по этой лестнице вверх-вниз в течение многих лет. Летом, отдыхая в деревне, до восьмидесяти пяти лет косила траву, полола грядки, с рюкзаком ходила до станции семь километров. Она пережила всех из своего поколения и многих из следующих: мужа, братьев, сестёр, старшую дочь, обоих зятьёв. Умерла в 2010 году в возрасте 93 лет. На улицу она в последний год почти не выходила, но ясную голову, замечательную память и специфический с ненормативной лексикой юмор сохранила до последних своих дней. Раздавала указания дочери и внучке, с которыми жила.
Мама, Антонина Михайловна, как мне представляется, где бы она ни работала, была быстрым, организованным, исключительно добросовестным и пунктуальным работником. Зная её характер, думаю, даже въедливым работником. На работу ходила всегда аккуратно одетая и причёсанная. Бывшие коллеги приходили поздравлять с днём рождения и праздниками ещё долгие годы спустя после её ухода на пенсию. По велению сердца, а не по обязанности.
Мой отец, мужья маминых сестёр, её брат Леонид прошли войну от звонка до звонка, имели награды. О том, за что они их получили, никогда не рассказывали. Муж тёти Поли, Виталий Иванович, был фронтовым шофёром, потом водителем «Катюши». Был на Курской дуге. Когда мы, дети, просили его, как очевидца, рассказать о Курской битве, он, безнадёжно махнув рукой, начинал плакать. Говорить не мог! Они не носили ни орденов, ни орденских планок. Отец на мой вопрос, почему он не носит орден Красной Звезды, ответил, что не хочет делать дырку в пиджаке. Корабли, на которых он служил, принимали участие в Северных конвоях, но он никогда даже словом об этом не обмолвился. Мы, их потомки, много лет спустя, когда никого из них давно уже не было в живых, узнали об их наградах из Интернета, где на сайте «Подвиг народа» были размещены документы о награждении. Я позвонила своей двоюродной сестре Гале:
– Прочитали про своего отца – Черанёва Афанасия Ильича?
– Да. Сидим плачем. Мы и не знали, что наш папка был таким героем!
Афанасий Ильич, служивший старшиной I-й статьи на торпедных катерах, был награждён медалью «За отвагу» и медалью Ушакова, орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени.
Между сёстрами Калиниными были хорошие родственные отношения. Дважды случилось так, что мама отлучалась из дома на месяц. Один раз – на операцию щитовидной железы в Москву, в другой – в санаторий на юг. Тётя Поля нас с Таней опекала. Мы часто обедали в «Ягодке». В одну из этих отлучек у меня стал нарывать палец на руке, и я не смогла стирать. Скопилось много грязного белья. А стирка – святое в нашей семье! Пришла тётя Поля, сгребла всё белье, перестирала, перекипятила и, очень довольная сделанным, ушла. Вместе семьями отмечали праздники, даты, вместе отдыхали. Вот и в очередной отпуск опять отправились семейным табором. На этот раз на свою родину – в деревню Боброво. Бабушка и тётя Люся не бывали там с довоенных времён, я с мамой – с послевоенных. Мой отец, сестра Таня, сёстры Черанёвы (Элла и Галка), Валентин ехали туда впервые. Поскольку я ничего не помнила из своего деревенского детства, то, можно сказать, тоже ехала как в первый раз. Приехала Ида –
