Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский
Вообще в разговорах o юмористическом жанре всегда больше обсуждалось, кто где «не прошел». Как у нас говорят, «приложился», то есть провалился. Как сейчас? Я не знаю, держусь в стороне от этого процесса. Но иногда видишь телевизионные проекты и понимаешь, что вот это было очень-очень слабенько, это было неубедительно… Но поскольку злорадство во мне напрочь отсутствует, я всегда, скорее всего, найду оправдание: ну, не получилось, потому что неправильные задачи телеканал поставил перед этим замечательным артистом. Или: невозможно реанимировать старую программу, невозможно ее в наше время пустить под старым названием – это обречено на провал, и это не вина того-то или того-то, что не получилось. Я даже сам себе всегда оправдание придумаю, ведь были же и у меня неудачные выступления. И всегда надо придумать, почему так получилось.
Мое мнение такое: я обязан иметь успех в любой аудитории. Но, пожалуй, могу оправдаться тем, что сейчас я с огромным трудом смог бы насмешить юную аудиторию, условно говоря, двадцатилетних, не говоря уже о старшеклассниках. Я бы, например, сразу отказался, если бы узнал, что нужно выступить на выпускной вечере в какой-то школе. Я бы сказал – нет, я им неинтересен. Но в целом, даже если бы я случайно оказался в такой аудитории, я должен был бы нащупать хоть какие-то… хоть короткий успех, но надо было бы иметь.
Для меня неуспех – это если не то, что что-то не понравилось публике. На это всегда можно закладываться, так как невозможно, если ты выступаешь тридцать минут, чтобы все тридцать минут зал хохотал и аплодировал. Всегда надо закладываться на то, что какой-то процент не зайдет, надо быть к этому готовым. Не надо расстраиваться и расклеиваться из-за этого, лучше эти ниточки завязывать постепенно. Да, очень хорошо, когда ты вышел, сказал: «Добрый вечер!» – и все сразу вдруг упали со смеху, и овации пошли на десять минут. Тогда ты поклонился и ушел, и это прекрасный формат выступлений, но так, мягко говоря, очень редко бывает.
А неуспех – его можно себе объяснить по-разному. Например, если это не случайное сообщество людей, которые оказались в зале сами по себе, купив билеты, а это, скажем, юбилей предприятия и на концерте присутствует, я не знаю, местный губернатор, мэр, все руководство. Тогда происходит зажим. И это не хуже, но тяжелее всего. Самая главная ошибка (я не раз это наблюдал даже и не у молодых исполнителей, даже у опытных) – когда люди начинают злиться на публику и на самого себя. И это начинают показывать: какие вы сегодня зажатые, какие вы закрепощенные, какие вы недогоняющие. Никогда нельзя формировать события. Люди ведут себя так, как они чувствуют в данную минуту. И артист должен тогда завоевать их расположение по прошествии времени.
Я, кстати, всегда замечал, что каждая концертная площадка, скажем, в Москве, имеет свою энергетику. И на одной площадке (вот хотите верьте, хотите нет) все проходит не так, как на другой. Вот, например, в нулевые годы очень хорошо было в Концертном зале в Олимпийской деревне. Удивительно, как будто люди туда приходили и на входе их начинали щекотать. Они смеялись с первой минуты. Почему? Не знаю. А были залы, например Театр эстрады (это еще до появления нынешнего художественного руководителя, когда эстрадные концерты практически и не проходят). Так вот, там минут тридцать приходилось биться как рыба об лед. Я даже придумал концепцию, что это Дом на набережной – ужасная энергетика. И это чистая правда. Энергетика там тяжелейшая, и там тридцать минут нужно публику раскачивать, настраивать, а если ты будешь истерить и злиться на себя и на публику, то ничего не добьешься.
Послушайте, это как в жизни. Можно по телефону созвониться и сразу же настроиться друг на друга. А бывает, с человеком встречаешься – и, может, лишь с десятого раза как-то эта подстройка происходит. Точно так же и в зале.
Поэтому как артистов можно сравнивать? Я, например, ненавижу конкурсы и жюри. Очень не люблю, когда меня в жюри приглашают. Ну как судить других людей, как-то их ранжировать? Одним нравится одно, другим – другое. И как считать, что это ничтожество и бездарность?
Нет, у каждого своя зона успеха. Вот, скажем, тот же Евгений Ваганович Петросян – выдающийся человек своего жанра. И то, что он использует методы, которые более доступны для тех людей, которые нуждаются в практически социальной защите, это просто его путь, его творческое кредо. Он прекрасно знает свою публику и прекрасно знает, в чем его публика нуждается, в какой степени расшифровки своей мысли. И он не позиционирует себя и не претендует на какой-то эстетский юмор. У него – народный юмор. Точно так же, как есть шахматы, а есть футбол и бокс. Нельзя противопоставлять шахматистов, футболистов и боксеров. Нельзя противопоставлять Надежду Кадышеву и Ларису Долину, не надо этого делать.
У меня недавно была шутка, когда мы сидели в большой компании и мой старинный друг Дмитрий Александрович Дибров пошутил. Что-то говорили о живописи, я не помню уже, будем считать, что об Айвазовском. Что-то такое высокое обсуждали, и Дима пошутил: «Ну вот, тут Айвазовский, а вы Бузова да Бузова». И я, чтобы снять остроту момента, сказал: «Дима, не будем противопоставлять двух художников». Правда, на мой взгляд, это абсолютно бесполезное занятие. Нельзя. Каждый имеет свой заслуженный успех. И даже те стендаперы, которые целый час одним матом шутят, все равно имеют свой успех. И пусть он с ними будет – этот их успех.
Я много лет на эстраде, но с местью я лично как-то не сталкивался. Я сталкивался с неприязнью, с обидами. Например, Ян Арлазоров на мои пародии сначала обижался, несколько лет он со мной вообще не разговаривал. Очень обиделся на одну мою пародию. Ян сказал: «Я шел к этому всю свою жизнь, а ты все обосрал за пять минут. Ты – ничтожество». Он и правда на меня искренне обиделся. И как я ни пытался объясниться и сказать, что очень его люблю и очень им дорожу, а он даже не смотрел в мою сторону, не подавал
