Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Масонские ложи в России действительно существовали, но какой характер носила деятельность этих мистико-религиозных по форме объединений, были ли они «инкубатором» политических вождей Февраля и Временного правительства – достаточно убедительных ответов на эти вопросы пока нет. В серьезной исследовательской литературе принадлежность политического «квазимасонства» к всемирному ордену вольных каменщиков обоснованно подвергается сомнению. Возможно, «думская псевдоложа», к которой примыкал Коновалов, имела целью политически координировать группировки левее октябристов. После революции член этой ложи, социал-демократ А.Я. Гальперн в интервью Б.И. Николаевскому сказал: «Стремясь к объединению левой оппозиции, думская группа заботилась о согласовании всякого рода конфликтов и трений между различными левыми фракциями и к облегчению их совместных выступлений». Вероятно, цель эта осталась благим пожеланием, и роль модных в начале века мистических организаций в политической жизни страны не следует преувеличивать. Н.С. Чхеидзе, еще один меньшевик-масон, вполне откровенно описывал, к чему сводились в реальности заседания «думской ложи»: «Информация, обмен мнениями с затушевыванием острых углов, без каких-либо резолюций… Как только мы переходили к вопросу о практических шагах, тотчас же вставали вопросы, которые нас разъединяли и вовне лож… В этих условиях общая деятельность, конечно, не была возможна…»
В годы мировой войны костромской фабрикант становится одним из лидеров думского Прогрессивного блока. Считая милюковский лозунг «министерства общественного доверия» недостаточным, он настаивал на выдвижении от имени Прогрессивного блока требования «ответственного (перед Думой) министерства», способного организовать оборону страны и оперативно провести мобилизацию промышленности. Он предвидел ответный ход режима – роспуск Думы (ставший реальностью в первых числах сентября 1915-го) – и призывал «не поддаваться разгону, объявить Государственную Думу продолжающей свои заседания и обратиться с воззванием к народу». Однако коллеги его призыв не поддержали, опасаясь спровоцировать народные волнения.
Коновалов вместе с А.И. Гучковым возглавил Центральный военно-промышленный комитет, созданный предпринимателями для мобилизации частной промышленности на нужды войны. При комитете им была создана «рабочая группа» во главе с К.А. Гвоздевым – неполитическая легальная организация, призванная ввести рабочее движение в легитимные рамки, не дать ему приобрести антигосударственный анархический характер. «На другой день после мира, – пророчески заявлял Александр Иванович на одном из совещаний либеральной интеллигенции, – у нас начнется кровопролитная внутренняя война. Это будет анархия, бунт, страшный взрыв исстрадавшихся масс… Спасение в одном – в организации себя, с одной стороны, в организации рабочих – с другой. На правительство надеяться нечего, мы окажемся лицом к лицу с рабочими – и тут совершенно бесспорна их сила и наше бессилие. Не лучше ли в таком случае путь соглашений, путь трезвых уступок как с той, так и с другой стороны».
Коновалов рассчитывал с помощью «армии пролетариата», действующей в союзе с либеральными предпринимателями, заставить правительство пойти на уступки. В подготовленной осенью 1916 года записке под названием «Некоторые соображения о современном рабочем движении и необходимых мерах к его урегулированию» он писал: «Власть должна идти навстречу удовлетворению основных нужд рабочих масс, осуществляя важнейшие требования социального законодательства и в корне изменяя отношение к рабочему классу, отрешаясь от политики недоверия и приемов административного усмотрения, ведущих к всевозможным стеснениям и произволу».
Тогда же фракция прогрессистов по инициативе Коновалова вышла из Прогрессивного блока, который так и не воспринял лозунг ответственного министерства. С думской трибуны и со страниц прессы члены группы настаивали на том, чтобы правительство немедленно ушло в отставку, ибо его пребывание у власти есть «преступное забвение долга перед родиной, граничащее с преступлением». Ответственное же перед Думой министерство «может снять путы с русского народа, привлечь все действительные силы страны и, благодаря созданному этими мерами подъему народного духа, справиться со всеми гнетущими нашу родину невзгодами».
Февральская революция застала Коновалова за подготовкой Всероссийского рабочего съезда, на котором должна была конституироваться организация «во главе с высшим органом, как бы советом рабочих депутатов», базирующаяся на действующих при Военно-промышленных комитетах «рабочих группах». «Армия пролетариата», как выражался претендент на роль ее полководца, могла бы предотвратить революционный взрыв и стать тем мощным рычагом давления на самодержавную власть, которого так не хватало либералам.
Однако власть нанесла упреждающий удар, в канун Февральской революции арестовав членов «рабочей группы» Военно-промышленного комитета по обвинению в подготовке государственного переворота. «Как раз в тот момент, – обращался Коновалов к коллегам по Думе, – когда группа готовилась стать оплотом против опасных течений в рабочей массе, правительство разрушает эту ячейку… Удар по рабочей группе – это есть, в сущности, удар по всей русской общественности».
Разразившиеся через несколько дней февральские события в Петрограде Александр Иванович встретил с чувством тревоги за судьбу страны, но испытал в то же время громадный душевный подъем от наступивших «дней свободы». Признанный думский лидер, 27 февраля он был избран в состав Временного комитета Государственной думы и принял затем участие в историческом совещании 3 марта 1917 года, на котором великий князь Михаил Александрович отказался от переданной ему старшим братом императорской короны.
Никого не удивило поэтому включение предпринимателя и политика в состав первого Временного правительства с портфелем министра торговли и промышленности. С 1915 года его кандидатура в среде либеральной общественности рассматривалась как единственно возможная для замещения этой должности. Важнейшей своей задачей новый министр считал поддержание социальной стабильности во взбаламученной революцией стране. Коновалов заверил рабочих, что «приложит все усилия для правильной постановки и надлежащего разрешения рабочего вопроса», но предупредил, что отвергает социал-демократический лозунг немедленного введения восьмичасового рабочего дня, так как эта мера «убьет оборону». Он предлагал взяться за разработку законопроекта по ограничению рабочего времени, но осуществить его считал возможным только после окончания войны. Для смягчения социальных конфликтов Александр Иванович предлагал развитие профессиональных союзов и примирительных учреждений, отмену уголовного преследования за стачки, организацию для рабочих бирж труда и развитие страхования, ограничение («лимитацию») прибылей предпринимателей и др.
«Поддержание социального мира внутри страны в целях победы над врагом» – таково было кредо либерального министра, находившего все меньше понимания у социалистических партий. Коновалов, понимавший, что «если хозяева не будут полноправными владельцами своих предприятий, то предприятия не смогут нормально работать и тогда неизбежен экономический тупик», резко протестовал против ширившегося движения «рабочего контроля», призывал «руководящие элементы Совета рабочих и солдатских депутатов овладеть движением и направить его в русло закономерной классовой борьбы». Но в то же время он был убежден, что социальное противостояние «труда и капитала»
