Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
По данным полиции, еще во время стажировки в Швейцарии в 1904 году Некрасов сблизился с эсерами, поддерживая одновременно связи с либералами. Циркуляром Департамента полиции от 18 декабря 1904 года за ним было установлено негласное наблюдение. Вскоре Некрасов стал участником либерального Союза освобождения, примкнув к его левому крылу. По возвращении в Томск он вошел в число организаторов либеральной группы «Академический союз»; в конце 1905 года принимал активное участие в митингах и забастовках преподавателей и студентов. После прекращения занятий в институте Некрасов в связи с болезнью жены временно уехал в Ялту и задержался там из-за революционных событий.
В Ялте Некрасов вступил в местную кадетскую организацию, быстро выдвинулся на первые роли и был делегирован на Таврический губернский съезд кадетов, где его избрали делегатом на III съезд партии. На съезде, проходившем 21–25 апреля 1906 года в Петербурге, Некрасов выступил с яркой речью по аграрному вопросу. Считая неприемлемым социалистический лозунг национализации земли, он заявил себя сторонником постепенного упразднения частной собственности на землю, считая ее препятствием на пути к установлению народной свободы. Это первое серьезное выступление на кадетском общепартийном форуме выдвинуло Некрасова в число потенциальных лидеров левого крыла партии. И хотя при голосовании списка членов ЦК ему не хватило голосов, тем не менее с этого момента Некрасов оказался в поле внимания партийного руководства. Осенью 1906 года, возвратившись в Томск после возобновления занятий в институте, Некрасов стал одним из организаторов и идейных лидеров местного кадетского комитета, который рекомендовал его кандидатуру в депутаты III Государственной думы, куда он и был вскоре избран от Томской губернии.
Популярность Некрасова в студенческой и преподавательской среде, его частые поездки по городам Сибири, установление регулярных связей с кадетскими комитетами других сибирских городов, статьи на актуальные темы в газете «Сибирская жизнь» выдвинули Некрасова в число лидеров сибирских кадетов. Избранный депутатом III Государственной думы по кадетскому списку, Некрасов вошел в руководящее ядро думской кадетской фракции, работал в бюджетной и финансовой комиссиях Думы. Начиная с марта 1908 года Некрасова, как члена комитета думской фракции, все чаще приглашали на заседания ЦК, где он выступал с обоснованием тактики фракции по ряду сложных и дискуссионных законодательных проектов и предложений. Его продуманная позиция по таким вопросам, как строительство Амурской железной дороги и открытие «порто-франко» во Владивостоке, помогла ЦК и фракции выработать обоснованную линию поведения в ходе думских дебатов. 21 октября 1909 года в ЦК был поставлен вопрос о кооптации Некрасова в его состав, что и произошло 15 ноября на пленарном заседании ЦК.
По некоторым данным, в 1908–1909 годах Некрасов приобщился к масонству. Участие в масонских ложах способствовало его осведомленности о деятельности как либеральных, так и революционных организаций, что, в свою очередь, оказывало влияние на радикализацию его собственной позиции. В 1910–1912 годах Некрасов все чаще выступал за созыв партийного съезда и перевыборы ЦК, за налаживание сотрудничества с левыми думскими фракциями, в частности с трудовиками; он настаивал на усилении оппозиционной критики правительства как с думской трибуны, так и в печати, нападал на Милюкова за его «умеренность». Однако на заседаниях Думы его выступления носили менее радикальный характер; он предпочитал выступать по специальным вопросам, в частности по конкретным вопросам строительства и транспорта.
Как депутат от Сибири, Некрасов много занимался проблемами своего края. Выступая за политическое равноправие Сибири и Европейской России, он считал, что это требование логически вытекает из «здоровой идеи государственности», ибо «нет более разлагающей государство политики, как политика предпочтения одной части государства перед другой», и высказывался за сочетание национального и административно-территориального принципов государственного устройства, не отказываясь при этом от поддержки идеи областной автономии Сибири. По его мнению, областная дума, наделенная широкими правами и действующая в рамках общегосударственного законодательства, лучше учитывала бы реальные потребности населения Сибири. И с думской трибуны, и в печати Некрасов выступал за введение земства в Сибири, защищал интересы ее коренных народов, настаивал на выделении дополнительных денежных средств, дешевого кредита, организации медицинской помощи, распространении образования. Он считал необходимым принятие законодательных мер по охране коренных жителей от «хищнической эксплуатации», требовал «спасти от полной гибели инородческие племена с их своеобразными приемами хозяйства». Посещая Сибирь в период думских каникул и в ходе депутатских поездок, Некрасов выступал с лекциями и докладами перед своими избирателями. Во время одной из них, 22 сентября 1912 года, он высказался за областную автономию Сибири и обеспечение коренным народам права на самостоятельное устройство своей жизни. Являясь постоянным корреспондентом газеты «Сибирская жизнь», Некрасов в своих статьях высказывался за развитие сибирской промышленности и транспорта, обеспечение сибирскому сырью доступа на внешние рынки, за укрепление безопасности и обороноспособности региона. В IV Государственную думу Некрасов был избран от Томска.
В IV Думе Некрасов стал товарищем председателя кадетской фракции, активно посещал заседания ЦК партии, участвовал во всех партийных конференциях. Начиная с 1912 года Некрасов не только усилил нападки на Милюкова и его линию, но и выдвинул взамен собственную альтернативу, требующую пересмотра партийной программы и тактики. Выступая 24 мая 1913 года на заседании ЦК, Некрасов заявил: «Беречь остатки прошлого, разные религии – не задача для партии к.-д. в настоящее время. Все знают, что и партийная программа в известной части пережила себя; да и организация не может остаться такой, какой она была при открытом существовании партии в стране». Отвечая на упреки Милюкова, что Некрасов якобы хочет создать «новую партию», он заявил: «Никакой новой партии Некрасов не желает и не собирается создавать. Надо лишь сплотить тех, кто имеет право называться кадетами, и предоставить им участие во всех делах партии».
В феврале – марте 1914 года расхождения между Милюковым и Некрасовым усилились. В противовес милюковской тактике «изоляции правительства» Некрасов настаивал на необходимости более решительных действий, ибо, по его мнению, политика правительства, выражающая интересы «своекорыстной олигархии», не только резко противоречит «нуждам населения и Манифесту 17 октября», но и начинает угрожать внешнему могуществу и безопасности государства. Поскольку легальные возможности борьбы с таким направлением правительственной политики были уже исчерпаны, мирный выход из создавшегося тупика представлялся Некрасову маловероятным. Он считал необходимым перейти от «пассивной обороны» к активному наступлению против сил реакции. В этой связи он предлагал: усилить борьбу с антисемитизмом и клерикализмом; перестать игнорировать пролетарское движение и, признав, что рабочие – «в высшей степени активная сила», начать оказывать им моральную и материальную поддержку; уделять больше внимание
