Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
В действительности поведение Некрасова в бурные месяцы 1917 года трудно оценить однозначно. С одной стороны, нельзя не признать его высоких деловых качеств, а также, по-видимому, искреннего стремления к демократизации политического строя и социальных отношений, желания избежать революционных катаклизмов, подобных 1905 году. С другой стороны, сложно понять те политические зигзаги, которые проделал он с февраля по октябрь 1917 года. В любом случае выход Некрасова из кадетской партии и союз с Керенским не могут быть объяснены без учета его жизненных ориентиров и особенностей характера и психологии.
…Его отъезд после окончания института из родного Петербурга в далекий Томск, где недавно был открыт новый институт и предоставлялась реальная возможность для быстрого научного и карьерного роста; его отход от эсеров в 1904 году и вступление в элитный Союз освобождения; его стремление быть постоянным оппонентом Милюкову в партии; его нескрываемое желание играть первые роли в думской кадетской фракции, а затем и в первом составе Временного правительства – все это звенья одной цепи. В июльские дни 1917 года Некрасов понял, что кадетская партия утрачивает политическое влияние и все шансы на победу. «Переметнувшись» к Керенскому, Некрасов достиг в новом кабинете ключевых постов. Не исключено, что его политические амбиции простирались и дальше…
В августе 1917 года Некрасов, очевидно, попытался сыграть ва-банк. В своем выступлении на Государственном совещании, равно как и в первые часы мятежа Л.Г. Корнилова, он самым решительным образом поддержал Керенского. С участием Некрасова была составлена и направлена телеграмма железнодорожникам, призывавшая не исполнять распоряжения генерала. Эта телеграмма сыграла свою роль в мобилизации сил для отпора мятежникам, парализовав их возможности оперативной переброски войск к Петрограду. Вместе с тем Некрасов согласился с мнением министров А.С. Зарудного и М.И. Терещенко о том, что для предотвращения вооруженного конфликта между правительственными войсками и корниловцами Керенский должен уйти в отставку. Именно в эти дни Некрасов как никогда приблизился к самой вершине власти. Однако он просчитался. Узнав о позиции Некрасова, Керенский немедленно отправил его в отставку.
В первых числах сентября Некрасова командировали в «почетную ссылку» в Финляндию – генерал-губернатором. В своей деятельности он намеревался руководствоваться следующими принципами: соблюдение финляндской конституции и установление законного порядка. 17 октября ему довелось выступить на заседании Временного правительства с докладом о положении в Финляндии. Второй доклад был намечен на 25 октября. Прибыв в этот день в Петроград, Некрасов уже больше в Финляндию не возвратился.
После Октябрьского переворота Некрасов принял участие в заседаниях подпольного Временного правительства. Он оставался в Петрограде до 10 февраля, скрываясь на квартире тестя – профессора Петербургского технологического института Д.С. Зернова. В начале марта 1918 года Некрасов перебрался в Москву, где начал работать управляющим московской конторой Союза сибирских кредитных союзов (Сибкредсоюза). Вплоть до мая он активно участвовал в заседаниях Московского отдела кадетского ЦК. Правление Сибкредсоюза, однако, находилось в Новониколаевске, который вскоре оказался в центре восстания Чехословацкого корпуса. Сношения московской конторы с правлением привлекли внимание ВЧК, но обыск на квартире Некрасова не дал результатов. Тем не менее он решил не рисковать и уехать в Сибирь. Брат жены, Б.Д. Зернов, который в то время работал в Московском областном продовольственном комитете, достал Некрасову подложный мандат на имя В.А. Голгофского, согласно которому он командировался в Тобольский район и Приуралье для обследования состояния рыбных промыслов.
17 июня 1918 года Некрасов-Голгофский выехал из Москвы в Нижний Новгород, а оттуда на пароходе по Волге и Каме добрался до Перми; затем через Екатеринбург – до станции Шумиха, где обратился за помощью к чехам, которые и отправили его беспрепятственно в Омск. Эсеры, возглавлявшие тогда Сибирское правительство, предложили было Некрасову войти в его состав. Однако он от этого предложения отказался. После краткосрочной поездки в Новониколаевск Некрасов по предложению правления Сибкредсоюза занял должность управляющего омской конторой. В начале сентября он оставил службу и отправился в Москву, а по дороге, в Уфе, с помощью Б.Д. Зернова ему удалось выправить в милиции паспортную книжку, и в конце сентября «Голгофский» возвратился в Москву. В октябре он вместе с женой и ребенком выехал в Симбирск, но перебраться через линию фронта они не смогли, и пришлось возвратиться обратно. Повторив попытку еще раз, уже в одиночку, Некрасов едва не погиб. С большим трудом 20 декабря добрался он до Москвы.
Около двух месяцев, до середины февраля 1919 года, Некрасов-Голгофский работал секретарем коллегии Института школьных инструкторов физического труда при отделе единой школы Наркомпроса, а затем перешел на службу в статистико-экономический отдел Наркомпрода. Постоянная угроза разоблачения заставляла его задуматься о переезде в другой город. В середине апреля 1919 года ему удается вместе с женой перебраться в Казань, где он начал работать в должности заведующего учетно-статистическим отделом в Центральном рабочем кооперативе, а через несколько месяцев стал заведующим организаторско-инструкторским отделом Казанского потребительского общества. В мае 1920 года он перешел на службу в Казанский губернский союз, вскоре был избран членом правления. В декабре 1920 года он был назначен уполномоченным по Казанской конторе Центросоюза, а в марте стал членом правления Союза потребительских обществ Татарской республики. Опыт статистической работы, большие организаторские способности позволяли ему везде быстро продвигаться по служебной лестнице. И если бы не стечение ряда обстоятельств, «Голгофский» вполне мог бы сделать успешную карьеру.
Политически активный человек, Некрасов принимал участие в дискуссиях местных коммунистов и кооператоров по текущим политическим вопросам, чем привлек внимание органов ЧК. Наконец, во время одного из застолий он опрометчиво проговорился о своей настоящей фамилии, после чего незамедлительно последовали донос, обыск, арест. Местная ЧК доложила Дзержинскому, что ею «расшифрован и арестован бывший генерал-губернатор Гельсингфорса и министр путей сообщения Временного правительства Некрасов, проживающий под фамилией Голгофский».
Около месяца ЧК допрашивала Некрасова, но 21 апреля 1921 года Дзержинский вытребовал его в Москву, распорядившись «принять и держать в хороших условиях». В Бутырской тюрьме Некрасов просидел 54 дня. н мая 1921 года начались новые допросы, которые сначала вела заместитель уполномоченного II секретного отдела ВЧК Брауде, а затем уполномоченный следственной части Розенфельд. По делу Некрасова допросили лишь одного свидетеля и запросили характеристику на него от казанских коммунистов и кооператоров. Ряд ответственных партийных работников Москвы и Казани дали весьма положительные отзывы о его политической позиции и производственной работе.
В итоговой справке Розенфельда
