Первый: Новая история Гагарина и космической гонки - Стивен Уокер
Он и теперь держал Хэма на руках, ранним утром во вторник 31 января 1961 года. Дело происходило в одном из трейлеров возле ангара S, и Диттмер занимался тем, что выполнял «ответственную задачу» – вводил под кожу два электрода для снятия электрокардиограммы шимпанзе, чтобы во время полета можно было фиксировать каждое сокращение его сердца. Кроме того, Диттмер ввел термометр на 10 см в прямую кишку Хэма, где он и должен был оставаться следующие 16 часов. Эти и другие датчики должны были посылать в реальном времени физиологические данные Хэма, сидящего в космическом корабле, на специальные панели в пристартовом укрытии и в центре управления полетом. В 2:00 с небольшим Диттмер перешел к следующему этапу подготовки Хэма – теперь его надо было посадить и зашнуровать в удерживающем костюме, а затем закрепить «пластины психомоторного стимулятора», то есть контакты электрошокера, на ступнях. Их протестировали, чтобы убедиться, что все работает нормально. После этого Хэма пристегнули к специальному ложу. Оно представляло собой половину контейнера, который в закрытом виде образовывал герметичную капсулу с системой жизнеобеспечения, похожую на скафандр, где на уровне пояса располагался пресловутый психомоторный тренажер. Пока же верхняя часть капсулы оставалась открытой, чтобы Хэм мог дышать обычным воздухом.
На всю эту операцию у Диттмера ушло 30 минут. Хэма, теперь надежно закрепленного в маленьком контейнере, перенесли из трейлера в транспортный фургон, где ему предстояло несколько часов ждать, прежде чем его отвезут за 10 км к одной из ракет Redstone Вернера фон Брауна на 5-й площадке – к ракете того же типа и на той же площадке, где двумя месяцами ранее, в ноябре, состоялся «четырехдюймовый полет». Ожидание оказалось долгим, два с половиной часа, но Хэм привык подолгу сидеть в крохотных металлических креслицах в замкнутых пространствах. Он занимался этим большую часть своей жизни.
Хэм был не первым животным, участвовавшим в испытательных полетах, хотя шимпанзе использовались впервые[186]. С 1948 года в рамках экспериментального проекта Albert военные США запускали в небо разных животных в носовых частях баллистических ракет. Первоначально ставилась задача понять, как действует быстрый рост перегрузок на живые организмы, с прицелом на будущее, когда человеку придется пилотировать новые летательные аппараты примерно с такими же характеристиками, что и у ракет. По крайней мере, именно это было частью обоснования проекта Albert. Четырехкилограммовых макак-резусов, крепко связанных внутри специальных алюминиевых капсул, помещали в головную часть ракет V-2 американского производства, а затем запускали со скоростью более 1300 м/с на высоту 65 км – почти впятеро выше, чем летают современные авиалайнеры. В высшей точке баллистической траектории головная часть с животным внутри должна была отделяться от ракеты и спускаться на парашюте на землю.
Неудивительно, что шансы этих обезьян на выживание после такого полета были низкими. В первом полете, 11 июня 1948 года, один из фотографов заметил, что кто-то написал мелом на хвостовом стабилизаторе ракеты V-2, несущей первую обезьяну по кличке Альберт: «Бедный Йорик! Я знал его». Альберт погиб через час, когда парашют его головной части порвало в клочья в более плотных слоях атмосферы, и она с жуткой скоростью врезалась в поверхность Земли. «Мы не получили в этом испытании никакой полезной информации»[187], – сказал руководитель проекта Джим Генри. Но это не остановило проведения еще трех испытательных полетов ракеты V-2, в каждом из которых животное – еще две обезьяны и мышь – погибало.
И это было только начало того, что в последующие 10 лет и далее превратилось, по существу, в операцию по планомерному убийству животных. Экспериментаторы и в США, и в СССР пытались определить, как полет на ракете в космос влияет на живые существа. Список неизвестных был пугающе длинным. Исследователи опасались, что тех, кто отважится проникнуть за пределы земной колыбели, ждут многочисленные неприятности и смертельные опасности. На протяжении 3,5 млрд лет с момента возникновения жизнь на планете существовала в одной и той же гравитационной среде. Никто не мог уверенно сказать, что произойдет в условиях невесомости при космическом полете. Опасались, что сердечно-сосудистая система может перестать функционировать; опасались остановки сердца; опасались наступления слепоты, трудностей с дыханием и глотанием, общей неработоспособности мышечной системы; опасались неконтролируемой рвоты, появления язв и повреждения мозга. Опасались и многого другого, что может произойти, когда космический корабль выйдет за пределы защитной атмосферы: смертоносной солнечной радиации и микрометеоритной бомбардировки, способной внезапно разрушить корабль. К этому добавлялись опасности, связанные с достижением космоса и возвращением оттуда: вибрации и шум, ускорение ракеты, увеличивающее вес тела в несколько раз и заставляющее кровь отливать от головы, скапливаться в животе и сдавливать плоть; сильный нагрев аппарата при входе в атмосферу, способный в отсутствие должной термоизоляции сжечь плоть. Ужасы виделись всюду, даже в поведении сознания: опасались возникновения чувства одиночества, паники, клаустрофобии и в конечном итоге – безумия.
Поначалу никто не знал, чего ожидать, и поэтому отправляли в полет животных.
Когда пришло время запуска на очень большие высоты, а потом в космос сложных живых организмов, в США выбор пал на макак-резусов, хотя иногда использовали также лягушек и мышей. Макаки-резусы были интереснее из-за их очевидного сходства с человеком, хотя они могут быть слишком возбудимыми, да и обучать их трудно. К тому времени, когда Хэм ожидал своего суборбитального полета в последний день января 1961 года, уже девять обезьян погибли во время 11 запусков. Статистика не внушала оптимизма. Среди погибших была, в частности, крохотная жизнерадостная беличья обезьянка весом полкило по кличке Гордо, по размеру чуть крупнее мужской ладони. Вместе с головной частью ракеты Гордо сгинула где-то в Южной Атлантике, скорее всего, в результате очередного отказа парашюта. Еще одной жертвой экспериментов была Эйбл – трехкилограммовая самочка макаки. Она возвратилась живой, но умерла четырьмя днями позже при извлечении электродов. Фотографии этих обезьян, сделанные непосредственно перед полетом, чрезвычайно расстраивают: их миниатюрность и явная беспомощность дополнительно подчеркиваются металлическими цилиндрами, в которые их заключали, и пучками проводов, опутывающими головы. Во время полета в мае 1959 года, когда она вместе со своей спутницей, макакой по кличке Мисс Бейкер, вошла в атмосферу на скорости 4500 м/с, частота дыхания Эйбл была втрое больше нормы. Позже какой-то репортер спросил у капитана Эштона Грейбила из Института аэрокосмической медицины ВМС в Пенсаколе, как эти животные вели себя во время подготовки. «Мы не заставляли ни одну обезьяну идти на испытание, если она возражала, – ответил тот. – Эти обезьяны почти добровольцы»[188].
До Хэма шимпанзе в полетах на ракетах не участвовали, но – несомненно, в качестве «добровольцев» – их широко задействовали в наземных испытаниях с перегрузками в исследовательской лаборатории на базе Холломан. Изначально испытания проводились для оценки последствий катапультирования и аварийных ситуаций на высокоскоростных реактивных самолетах и экспериментальных ракетопланах, и наряду с шимпанзе в них иногда использовались свиньи. Некоторые из этих тестов были попросту ужасны: в качестве примера можно привести «сумасшедшую машину», когда животных пристегивали к реактивным салазкам, которые разгонялись до 272 км/ч, а затем резко останавливались, чтобы посмотреть на результат. По словам Дональда Барнса, физиолога ВВС, присоединившегося к этой программе позже, при этом «мозг, по существу, размазывался по внутренней поверхности черепа»[189]. Другой исследователь говорил, что останки животных обычно представляли собой «месиво». Через «сумасшедшую машину» прошли 88 шимпанзе. В среде экспериментаторов того времени процветал черный юмор, не ограничивавшийся надписью про бедного Йорика. Свиней иногда фотографировали перед роковым скоростным заездом, повесив им на шею табличку «Проект "Барбекю"». Иногда убитое животное съедали.
В 1950-е годы разнообразие и жестокость этих перегрузочных испытаний только возросли. Перспектива пилотируемых полетов на ракетах требовала более полного понимания влияния перегрузок на различные части тела для создания эффективных средств защиты. Шимпанзе на базе Холломан – и, с течением времени реже, свиньи – теперь летали по рельсам на реактивных салазках быстрее, чем самолеты, а затем резко останавливались, или опрокидывались вместе с салазками, или сбрасывались с них. Даже названия этих тестов рождают перед глазами какой-то кошмарный вариант ярмарочных каруселей: Daisy Track, Swing Drop, Sonic Wind Number 1,
