Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7

— Почему не хотите вы испытать это истинное удовольствие здесь, в Генуе? Я могу, под титулом, который вы мне назовете, представить мадемуазель везде, начиная с моего дома.

— У нее есть причины, весьма уважительные, не показываться здесь никому.

— Этого достаточно. Рассчитываете ли вы провести здесь какое-то время?

— Не более месяца. Наши развлечения будут состоять в осмотре города и окрестностей и в посещении театра. Мы с удовольствием будем проводить часы за столом, где каждый день будем есть превосходные грибы, которые ели сегодня.

— Это замечательно. Не могу вам предложить ничего более счастливого, чем жизнь, которую вы предположили вести здесь. Я попытаюсь, мадемуазель, найти вам девушку, которая будет хорошо вам служить во всем.

— Вы, месье? Вы очень добры, интересуясь мной.

— Бесконечно, и тем более непосредственно, что при этом мне кажется, будто я в Марселе.

Розали краснеет, потому что не знает, как она грассирует, и что поэтому человек, который путешествовал, может сразу распознать ее родину, но я сразу вывел ее из затруднения, объяснив все, и она успокоилась.

Я спросил у г-на Гримальди, как я могу получать «Журнал ученых», «Меркюр де Франс» и все издания в том же духе, и он обещал направить ко мне разносчика, который этим займется. Уходя, он сказал, что придет ко мне завтракать послезавтра, если я позволю ему принести мне в подарок своего шоколада, который, как он надеется, я найду превосходным. Я сказал, что он не может сделать мне более приятного подарка.

После его ухода она попросила отвести ее к модистке, где она хочет закупить лент и прочих вещей, которые ей необходимы, оплатив это из собственных денег и при этом сама торгуясь, так, чтобы я не вмешивался.

— От всего сердца. И потом мы пойдем в комедию.

У модистки, которая оказалась француженкой, я нашел, что моя маленькая любовница очаровательна; она была важной, знающей, она заказала чепчики по самой последней моде, она торговалась и потратила пять или шесть луи очень достойно. Я сказал ей на выходе, что меня приняли за ее лакея, и что я хочу отомстить. Говоря это, я втянул ее в лавку, где торгуют украшениями, и купил прекрасные застежки из стразов, серьги и колье, не дав ей сказать ни слова, заплатил, сколько попросили, и мы вышли.

— Дорогой друг, то, что ты купил, очаровательно, но ты не умеешь тратить свои деньги. Поторговавшись, ты выгадал бы, по меньшей мере, четыре луи.

Мы пошли в комедию, но, ничего не понимая, она так заскучала, что с концом первого акта попросила отвести ее в гостиницу. Я нашел там коробку, которую мне послал г-н Гримальди, содержащую двадцать четыре фунта шоколада. Я сказал Коста, который мне похвастался своим умением его готовить, что завтра, с приходом г-на Гримальди, он должен будет приготовить три чашки.

Он пришел в девять часов с торговцем, который продал мне два больших куска самого тонкого бесцветного хлопка, украшенного фестонами цветов разного цвета, изготовленного в Пекине, из которого Розали должна была пошить два меццаро [13], чтобы прогуливаться по Генуе с головой, прикрытой по местной моде, как в Венеции носят сендаль , а в Мадриде — мантилью .

Я поблагодарил его за щедрый подарок шоколада, что он мне отправил, и который мы нашли превосходным. Коста раздулся от гордости, удостоившись похвал г-на Гримальди за мусс, который он научил его делать, а затем Ледюк объявил мне о приходе женщины, имя которой я не знал. Г-н Гримальди сказал, что это мать горничной, которую я просил его мне подыскать.

Я увидел женщину, очень хорошо одетую, в сопровождении девушки двадцати трех-двадцати четырех лет, которую, лишь скользнув по ней взглядом, нашел очень хорошенькой. Мать, поблагодарив маркиза Гримальди, представила дочь Розали, дав ей отчет обо всех ее уменьях, сказала, что она умна, заверила, что она будет ей верно служить и что она вполне достойно может выходить вместе с ней. Она умеет говорить по-французски, она найдет ее веселой и послушной во всем. После этого она сказала, сколько платила ей, помимо стола, дама, у которой она служила, и заключила просьбой не сажать ее за стол вместе со слугами, потому что единственная ее слабость — требование уважения. Ее звали Вероника. Розали, согласившись со всем, сказала, что желание уважения — это не слабость, потому что нельзя добиться уважения, не будучи его достойной.

— Я беру ее, и надеюсь, что она меня полюбит.

Вероника взяла ее руку, и Розали скромно и приветливо позволила ее поцеловать. Мать ушла, сказав дочери, что сразу отправит ей все ее пожитки, и Розали увела ее в свою комнату, чтобы начать давать ей свои указания.

Я счел необходимым выдать этому сеньору свою особую благодарность, потому что мне казалось очевидным, что горничная таких качеств была выбрана им более для меня, нежели для Розали. Я сказал, что не премину вернуть ему свои долги и выберу для этого время. Он ответил, что я легко найду его в его казене в Сен-Пьер де Арена, где частенько он и спит.

Глава V

Комедия. Русский. П-и. Розали в монастыре.

После его ухода, видя, что Розали занята с Вероникой, я занялся на досуге переводом «Шотландки» [14], чтобы представить ее комедиантам, которые находились в Генуе и показались мне вполне неплохими.

За обедом, видя Розали грустной, я спросил причину.

— Эта Вероника, — говорит она, — красивей, чем я.

— Она ничто, по сравнению с тобой, и ты моя единственная красавица; но чтобы тебя убедить, я попрошу завтра г-на Гримальди сказать ее матери прийти забрать ее, и найти тебе другую горничную, некрасивую.

— Нет, потому что подумают, что я ревнивица, и это меня приведет в отчаяние.

— Верни же свое хорошее настроение, потому что такая грустная ты меня огорчаешь.

— Хорошо, мой нежный друг! Ты увидишь меня веселой, как только заверишь, что ты ее не любишь.

— Уверяю тебя, я даже не видел ее глаз.

— Что за идея у этого месье — дать мне в горничные такую красивую девушку? Может, он решил меня разыграть?

— Он хотел, наоборот, убедить тебя, что ты не можешь опасаться сравнения ни с кем. Впрочем, ты ею довольна?

— Она работает очень хорошо, и она очень уважительно относится ко мне. Она не говорит мне и четырех слов, чтобы не сказать «сеньора», и она объясняет мне тут же то, что говорит по-итальянски. Через месяц я заговорю настолько хорошо, что нам не нужно будет брать ее с собой во Флоренцию. Я велю Ледюку очистить кабинет и пойти спать в другое место, и я предложу ей обедать за нашим столом. Я отношусь к ней хорошо; но помни, что ты меня заверил.