Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
Владимир Николаев[35], сын секретаря Свердловского райкома ВКП(б) Москвы и одноклассник Светланы Сталиной, рассказал, что, когда Сталину донесли о первой влюблённости дочери, он устроил скандал и отхлестал её по щекам. А она вдруг упёрлась (когда подростковые гормоны играют, им не страшен родительский гнев), взыграла аллилуевская кровь, и наперекор отцу ответила ему в дневнике: «Выйду за него замуж – и всё!»
Возможно, это и подглядел бдительный Кривенко в Светланином дневнике.
Николаев дневник не читал, но о его содержании мог узнать от Светиных подружек, которым по наивности она его показала (девочки часто делятся между собой секретами), ну а дальше началась игра в воображение. В своих воспоминаниях об этой размолвке с отцом Светлана не написала (имеет право и промолчать).
Она призналась в «Письмах к другу», что отец впервые в жизни влепил ей две пощечины в 1943 году, когда она сообщила ему о своей любви к Каплеру. Но не думаю, что пощёчины, полученные за Гришу Морозова, если таковые были в действительности – скорее всего это чей-то домысел, озвученный Николаевым, – позабылись. Такое не забывается. В «Письмах», написанных в 1963 году, и в последующих мемуарных книгах, достаточно откровенных, она о физическом оскорблении за Гришу Морозова не упомянула. Значит, ещё одна сплетня, превратившаяся во враки.
Светлана скупо пишет о семейной жизни и не объясняет, почему после пылкой любви к Каплеру (она подробно описала романтические отношения, связывавшие их), через год, окончив школу, она внезапно стала женой Гриши Морозова. Внезапно для тех, кто не знал, что она была влюблена в Гришу, ещё будучи пионеркой. Но она не обязана раскрывать душу и выворачивать себя и свою жизнь наизнанку. Частная жизнь потому и называется частной, что открыта для всеобщего обозрения настолько, насколько этого желает частное лицо. Конечно, она любила Гришу (Каплер вихрем вклинился в их роман), но, возможно, на подсознательном уровне решение выйти за него замуж сразу же по окончании школы вызывалось желанием вырваться из-под плотной опеки отца. Быстрое замужество стало своеобразной формой протеста за Каплера, отправленного отцом в лагерь.
В 1963 году она не стала описывать историю школьной любви, прерванную увлечением Каплером. К её встрече с Григорием Морозовым через сорок лет после развода мы вернёмся, рассказывая о пятой жизни Светланы Аллилуевой, в которой она ненадолго вернулась в СССР. А пока она ещё школьница, живущая в прекрасной стране Зазеркалье.
Какие последствия имело для бестактного надзирателя грубое вторжение в личную жизнь девочки? Не исключаю, что сработал эффект бумеранга и ретивый Кривенко, углядевший в дневнике то, чего ему не положено было знать (о конфликте отца и дочери), исчез в лабиринтах ГУЛАГа, умевшего хоронить тайны.
Новый «дядька», Александр Сергеевич Волков, оказался не лучше прежнего, вспоминала Светлана. Он затерроризировал школу, заведя там свои порядки, заставляя Свету надевать пальто не в общей раздевалке, а в специальном закутке возле канцелярии, куда она отправлялась под насмешливыми взглядами одноклассников, краснея от стыда и злости. Общение с соучениками во время завтрака на большой перемене в общей столовой Волков отменил, и вместе с такой же несчастной девочкой, Светой Молотовой, Свету Сталину уводили в отдельное помещение и кормили домашними бутербродами. Она оказалась в положении арестанта, которому надели кандалы и наручники, но позволили учиться в привилегированной школе. Её постоянно держали на поводке.
Такой режим «безопасности» был установлен двум Светам в спецшколе для детей высшей советской элиты и зарубежных коммунистических лидеров, где, помимо детей Сталина и Молотова, учились дети Маленкова, Берии, Булганина, Микояна, внучки Горького (Марфа и Дарья), сын Бориса Пастернака и сын авиаконструктора А. Н. Туполева (Алексей Туполев). От кого же их защищали? В классных журналах стояли фамилии детей членов ЦК, наркомов и их заместителей, руководителей Коминтерна и зарубежных компартий. Многие из них впоследствии стали «врагами народа». Теперь ясно. От «врагов народа», ещё не разоблачённых.
Находясь под таким контролем, Светлане сложно было с кем-либо подружиться вне школы. Она понимала: правила общения с внешним миром, которым она обязана следовать, установлены отцом. Она не была с ним согласна. Но спорить? Она была послушной дочерью и не бунтовала, зная, что отец её не поддержит. У девочек с грузинской кровью с детства воспитывают терпение и смирение и соблюдение заповеди: отец всегда прав. Вот почему Сталину для воспитания дочери потребовалась грузинка.
Но и Волков продержался недолго. Причина его исчезновения из Светланиного окружения и, возможно, навечно (время беззаконий одинаково сурово ко всем) связана была, по-видимому, с очередным недосмотром. На этот раз касающимся однокашницы.
Владимир Николаев, одноклассник Светланы Сталиной, вспоминает бедствия, постигшие детей привилегированных родителей: «Почти у половины ребят нашего класса отцы, иногда и матери тоже, оказались арестованы как “враги народа”». Однажды, рассказал он, перед началом уроков в класс вошли классный руководитель и старший пионервожатый. Запинаясь и с трудом подбирая слова, учитель сообщил детям, что отец их одноклассницы Наташи арестован как «враг народа». «Но вы должны по-прежнему хорошо относиться к Наташе, она ни в чём не виновата, – убеждал он ребят. – Отец её – это одно дело, Наташа – другое. Она была и будет членом нашего коллектива».
Больше подобных публичных выступлений в классе не было: явление приобрело массовый характер, и родителей одноклассников арестовывали одного за другим. Дети научились говорить между собой шёпотом. Они были сообразительными и не вовлекали Светлану в опасные разговоры. Однако в отчаянии для спасения хватаются за соломинку.
Когда у одноклассницы Аллы Славуцкой, с которой Светлана дружила, арестовали отца, советского посла в Японии, Алла попросила Свету передать Сталину его письмо, написанное им накануне ареста. Он предчувствовал неприятности и решил подстраховаться.
Этот случай (Светлана упоминает о нём в книге «Только один год») у Николаева описывается как закончившийся «хеппи-эндом». Со ссылкой на рассказ Славуцкой он приводит разговор Светланы и Аллы, состоявшийся на следующий день.
«Света сказала подруге: “Я вошла в кабинет к папе. Там был Берия и ещё кое-кто. Я сказала, что отец моей хорошей подруги арестован. Папа раскрыл конверт и обратился к Берии: “Почему не доложили?” Берия что-то
