Ария длиною в жизнь - Денис Александрович Королев
Однажды в мае в коридоре театра меня встретил наш заведующий оперной труппы театра А. И. Орфёнов. Он спросил меня, свободен ли я в данный момент. На мой утвердительный ответ, он предложил мне поехать в Министерство культуры в кабинет заместителя министра культуры Кухарского Василия Феодосиевича. Там какой-то инженер принес новый, изобретенный им, музыкальный инструмент. Его надо опробовать и дать оценку. Анатолий Иванович попросил меня взять с собой какие-нибудь ноты, возможно надо будет спеть под аккомпанемент этого инструмента. Хорошо, сказано – сделано. Я направился в Министерство культуры. Тогда оно располагалось на улице Ильинка напротив Министерства финансов СССР. Меня пропустили, и я вошел в кабинет к Кухарскому. Там уже присутствовали зам. директора нашего театра Венедикт Александрович Бони и Начальник музыкальных учреждений Министерства культуры Завен Гевондович Вартанян. Немного в стороне стоял уже не молодой человек и чего-то ждал. Когда все собрались, Василий Феодосиевич представил нам изобретателя нового, совершенно не похожего на других, музыкального инструмента. Кухарский сказал, что наша задача, оценить этот инструмент и пригодность его к эксплуатации. Позднее я узнал, что это был известный ученый – электронщик Лев Сергеевич Термен. Он изобрел новый электронный инструмент, который и назвал Терменвокс. Какой там был принцип работы я не знаю, знаю только, что от движений руки, просто ладони Льва Сергеевича, издавались разные по высоте звуки. Можно было даже подобрать мелодию. Но дело в том, что играть на нем можно было только медленные произведения, т. к. быстро двигать ладонью невозможно. Кроме того, звук был очень специфический, прямой, без вибрации, и тембр не очень интересный («электронный»). Никаких нюансов на нем сделать было невозможно. После прослушивания Василий Феодосиевич бросил фразу: «А все-таки, гармонь лучше». В молодости он сам был профессиональным гармонистом, поэтому понятна была его привязанность к этому инструменту. Конечно, я с ним был согласен. У гармони и звук более красивый и живой, и возможно делать нюансы, да и виртуозы исполняют на гармони произведения в очень быстром темпе. Так что путевку в жизнь этому инструменту комиссия не дала.
Я много ездил на гастроли в самые разные города Советского Союза. География моих гастролей распространялась от г. Львова на западе, до г. Якутска на востоке. Я многократно бывал во всех столицах восточных наших республик. Нет, вернее сказать, что я вообще пел почти во всех столицах наших республик, кроме Киева и Ташкента. Каждый год у меня был сольный концерт в Большом и Малом зале филармонии в Ленинграде (тогда еще не переименованном). Сольные концерты бывали и в Москве.
На гастролях часто случались различные, забавные казусы. К примеру, однажды, в два часа дня у меня дома раздался телефонный звонок. Звонили из Харьковского оперного театра с просьбой срочно приехать к ним и выручить их. У них шел Фестиваль оперного искусства. Но внезапно заболел тенор, который должен был петь Альфреда в «Травиате». Я понимал, что не могу успеть к началу спектакля. Даже если бы мне удалось достать билет на самолет, я все равно приехал бы с большим опозданием. Однако руководство театра уверило меня, что они задержат спектакль, что машина будет ждать прямо у трапа, только, чтобы я приехал. Я помчался на аэродром. К счастью, билет на ближайший рейс до Харькова в кассе был. У меня с собой никаких вещей не было, т. к. после спектакля я сразу же на поезде возвращаюсь в Москву. Единственное, что у меня было – это маленький «дипломат», внутри которого лежала коробка с гримом. Для экономии времени, я решил, что надо, пока я лечу, загримироваться прямо в самолете. Откинув столик, я достал коробку с гримом и начал себя разукрашивать. Сидевшие рядом со мной или близко от меня люди, спокойно наблюдали за процессом. Они, вероятно, поняли, что, наверное, так и надо. К посадке самолета в Харькове я все успел сделать – наложить тон, усилить брови и ресницы и т. д. Опять же, чтобы сэкономить время, когда самолет уже приземлился и катил по взлетной полосе, желая выйти одним из первых, я прошел в передний салон самолета. Вот тут-то и началось. Люди в переднем салоне, которые не видели процесс моего преображения, стали тихо возмущаться. «Безобразие, что только молодежь себе позволяет» и т. д. Меня это внутренне очень веселило. Когда я вышел из самолета, никакая машина у трапа меня не ждала, поэтому мне пришлось идти к аэровокзалу и немного покрутиться там. Харьковский аэровокзал являлся очень интенсивным пересадочным пунктом на разных линиях, поэтому рядом с вокзалом всегда была большая толпа народа. У всех, при виде меня, рты просто открылись и глаза вылезли из орбит. Я думаю, что если бы около Харьковского аэровокзала сел инопланетянин, то реакция была бы не такой изумленной. Конечно, увидеть вживую крашеного мужика, это… Да еще на ярком солнечном свете, который очень выделяет и усиливает театральный грим. Слава Богу, мой «выход» длился не долго. Меня скоро встретили и увезли в театр. Сейчас, я думаю, на такой мой внешний вид не обратили бы большого внимания. Чего только сейчас нет, и кого только не встретишь сегодня. Но в те времена это просто был нонсенс. Эту историю я часто вспоминаю.
Еще один забавный случай из гастрольной жизни. Однажды меня пригласили выступить в роли Ленского в г. Душанбе. Самолет немного задержался, и я приехал прямо к началу спектакля. Конечно, я ни с кем не успел познакомиться. И вот уже идет первый акт спектакля, я стою за кулисами, скоро мой выход, и вдруг я понимаю, что не могу различить, кто Татьяна, а
