Ария длиною в жизнь - Денис Александрович Королев
Однажды мы с нашим баритоном Юрием Григорьевым были на гастролях в Ашхабаде. Идем мы с ним по центральной улице, и мой взгляд привлекает надпись на крыше: «Пусть всегда будет солнце». Мы с Юрой очень посмеялись. В 50-градусную жару, когда никуда от солнца не скрыться, увидеть вот такую надпись – это очень вдохновляет.
Обмен певцами между оперными театрами – очень полезное дело. Иногда, когда не было своей замены, в Большой театр приглашались и солисты театра Станиславского и Немировича-Данченко. Но это бывало очень редко и всегда с каким-то скрипом, с каким-то трудом. А ведь можно было бы, пригласить достойных певцов из театра им. Станиславского, заключить с ними договор, провести репетиционную работу, чтобы всегда была готова замена заболевшему певцу. Певцы ведь очень уязвимые люди, легко цепляющие всякую инфекцию. Так же и солисты Большого могли бы выручать театр им. Станиславского, когда это требовалось бы. Почему-то это всегда вызывало болезненную реакцию администрации и большие трудности. Администрации было проще, чтобы пел больной певец. Качество пения с него уже никто не спрашивал, лишь бы допел. А что будет потом с этим больным певцом? Над этим вопросом никто никогда не задумывался. А я знаю случаи, когда после такого пения в больном состоянии певец навсегда лишался голоса. Есть ли смысл так рисковать? Не дороже ли это выйдет, в конце концов?
Мне много пришлось работать с современными композиторами. Одним из первых был композитор Валерий Кикта. С ним мы были знакомы еще по консерватории, учились параллельно. Его педагогом был Тихон Николаевич Хренников. Т. Н. Хренников был прекрасный мелодист, и этому же он хорошо обучил своего ученика. Спустя какое-то время, когда я уже был солистом Большого театра, Валерий предложил мне спеть его цикл романсов на стихи А. С. Пушкина под названием «Пробуждение». У А. С. Пушкина стихи всегда очень мелодичны. Надо отдать должное В. Кикте, он сумел соединить мелодику стихов с музыкой. Спеть этот цикл надо было в зале им. Чайковского с оркестром Русских народных инструментов Всесоюзного радио и телевидения. Дирижер Н. Н. Некрасов. Мы с большим успехом все это спели, а потом фирмой «Мелодия» нам было предложено записать весь этот цикл на компакт диск. Сейчас этот диск существует, и его можно приобрести в магазине.
Вторым случаем моей работы с композитором, была встреча с К. Я. Листовым. Он был очень известен, как композитор – песенник. Кроме песен, он написал также и несколько оперетт, и в частности знаменитый «Севастопольский вальс». Константин Яковлевич очень хотел, чтобы я спел его песню «Землянка» («Вьется в тесной печурке огонь»). Он поработал со мной, высказал все пожелания и замечания. Потом мы вместе пошли на запись. Сохранилась даже видеозапись, где «Землянку» мне аккомпанирует на рояле сам Константин Яковлевич, а я ее пою, стоя у рояля.
Следующей моей работой с композиторами была творческая встреча с композитором А. Новиковым. Анатолий Григорьевич был очень известным композитором. Он был Героем Социалистического труда, лауреатом нескольких Сталинский премий. А. Г. Новиков написал множество популярных песен. Пригласил он меня к себе домой и стал со мной заниматься. Ему хотелось, чтобы я спел его известную песню «Дороги» (Эх, дороги, пыль да туман…). Он хотел сделать эту песню более активной, более драматичной, чтобы она больше носила антивоенный характер. Там в частности в 3-м куплете есть строки: «…а кругом земля дымится, чужая земля». Здесь, в нотах на последнем слоге слова «чужая земля», ход идет на ноту ЛЯ вниз, так всегда все и пели. А он хотел, чтобы я пел на ноту ЛЯ верх, чтобы был, как он говорил, крик души, что на чужой земле вынуждены погибать наши парни. Композитор сказал, что певцам на радио было трудно идти на эту ноту ЛЯ вверх, и что он надеялся на меня. Должна была состояться запись, но Анатолий Григорьевич все время болел. К большому сожалению, эта запись так и не состоялась. А я очень проникся этой песней. Позднее, когда наши войска вошли в Афганистан, у меня мороз по коже проходил, когда я слышал эти строки: «…мой дружок в бурьяне неживой лежит… а кругом земля дымиться, ЧУЖАЯ земля» (выделено мной). Я сразу представлял наших ребят, которые, действительно, гибли за чужую землю. Мне даже кажется, Новиков предвидел подобные события. Недаром он хотел, чтобы в этой песне был крик души. Была еще одна творческая встреча, вернее период работ с композитором Марком Минковым. Сейчас эту фамилию знают практически все. Но тогда он был молодым неизвестным композитором. Меня познакомила с ним его первая жена Наташа. Он предложил мне спеть его цикл на стихи Александра Блока под названием «Балаганчик». Очень интересный цикл, я с удовольствием его выучил и спел. Как потом выяснилось, я был первым исполнителем этого цикла. Потом Минков мне предложил спеть еще один цикл на стихи Гарсия Лорки под названием «Плач гитары». Очень мелодичный, с одной стороны, а с другой, очень темпераментный цикл. Совсем в духе испанских мелодий. Когда слушаешь этот цикл, невольно вспоминаются строки из стихотворения М. Светлова «Гренада»: «Он песенку эту твердил наизусть…Откуда у хлопца испанская грусть?» Видно М. Минков очень вжился в стихи Гарсия Лорки. Мне этот цикл очень понравился, и я поставил его в свой сольный концерт в Ленинграде. Очень жаль, что концерт, который записывался ленинградским телевидением, и который через несколько дней транслировался по центральному телевидению, так нигде в архивах не сохранился. Этой записи нам нигде найти не удалось. Для меня это большая потеря.
С Марком у меня тоже был один забавный случай. Позднее, когда он стал больше писать для эстрадных певцов, мы постепенно как-то с ним разошлись. И вот через несколько лет я сижу, читаю «Новую газету», где помещено большое интервью с уже известным композитором Марком Минковым. Под это интервью ему отвели целую полосу. Отвечал он очень по существу, очень хорошо и интересно. Я мог бы подписаться под всеми его высказываниями по поводу искусства. Но, где-то в середине интервью, я вдруг читаю: «Первым исполнителем цикла «Балаганчик» был рано ушедший из жизни Денис Королев» (выделено мной). Ничего себе – подумал я. Ну, заяц, погоди! Вечером звоню ему домой, и
