Штормовой предел - Владимир Виленович Шигин
В феврале 1881 года Россия и Китай наконец-то подписали компромиссный Петербургский договор, уладивший проблемы Илийского края. Но корабли оставалась в японских портах до весны 1881 года, ожидая ратификации договора Цинским правительством. 3 мая китайцы наконец договор ратифицировали. Военно-политический конфликт между Россией и Китаем был исчерпан. Военные корабли понемногу начали возвращаться на Балтику. Что касается вспомогательных крейсеров Добровольческого общества, то они снова спустили свои пушки в глубокие трюмы и, загрузившись попутными товарами, ушли в коммерческие рейсы.
Нам неизвестно, как отнесся к тому, что ему не удалось еще раз повоевать, Миклуха. Возможно, что чувства его были смешаны, так как, с одной стороны, молодым офицерам всегда хочется новых подвигов, но, с другой, плохой мир, как говорится, всегда лучше самой хорошей войны.
* * *
В апреле 1882 года Миклуха в очередной раз пришел во Владивосток на пароходе "Петербург". Во Владивостоке, только что получившем статус города, в ту пору жилось неспокойно. Даже на центральных улицах по ночам пошаливали хунхузы или промышляли грабители-убийцы, так что обитатели города строили дома-крепости и всегда держали ружья наготове. Ну а помимо хунгузов следовало опасаться и тигров, которые довольно часто забредали в город в надежде поживиться собаками, а если повезет, то и зазевавшимся жителем. Поэтому первым делом в магазине "Кунст и Альберс" Миклуха купил себе пару надежных американских револьверов. Во время пребывания во Владивостоке, в ресторане "Золотой рог", он познакомился с журналистом Николаем Соллогубом, который выпускал первую газету в Приморском крае, названную без особых изысков — "Владивосток". Соллогуб был одесситом, и у них нашлось много общих знакомых. К тому же журналист оказался очень интересным человеком, приятным собеседником.
Когда же пароход перешел в Нагасаки, то там Миклуху ждало приятное известие о повышении в должности. Отныне он становился вахтенным начальником, а это значило, что сделан еще один шаг к капитанскому мостику. Пароход "Рязань", на котором была открытая вакансия вахтенного начальника, в это время стоял в ремонте в Одессе, и Миклухе было предписано, сдав свои дела на "Петербурге", с первым же попутным пароходом убыть в Одессу.
Двадцать пятого апреля в Нагасаки пришел один из лучших пароходов Добровольного флота "Москва". Пароход доставил во Владивосток очередной пехотный батальон, после чего загрузился в Гонконге чаем. Капитан "Москвы" Чириков, хорошо знавший Миклуху, с удовольствием согласился взять его с собой. Несмотря на свою молодость, капитан 2-го ранга Чириков был достаточно опытным моряком, являясь в то же время одним из членов-учредителей комитета по созданию Добровольного флота.
К своей радости, Миклуха встретил на "Москве" и журналиста Соллогуба, который следовал в Одессу, чтобы закупить там необходимое типографское оборудование для своей газеты.
Бытовые условия на "Москве" были прекрасными. Миклухе предоставили отдельную каюту. Днем он обычно находился на палубе, где занимался астрономическими наблюдениями, совершенствуясь в практике судовождения. Вечера же проводил в великолепном музыкальном салоне парохода за беседами с Соллогубом и другими пассажирами. Убранство салона поражало воображение своим великолепием: подволок из венецианского стекла прекрасно дополняла мебель красного дерева и изящные бронзовые украшения, а хрусталь светильников освещал все мягким рассеянным светом… Так Миклуха ввязался в одно из самых драматичных приключений своей жизни.
В этот рейс до Одессы были взяты и 18 пассажиров, среди них — четверо женщин и трое малолетних детей. Никто из них даже не подозревал, какие трудности им предстояло перенести.
Пополнив в Нагасаки запасы угля, "Москва" направилась в китайский порт Ханькоу, где в это время проходил традиционный международный торговый аукцион чая. Данный напиток, как известно, был во все времена очень любим в России, поэтому при каждом удобном случае коммерсанты стремились закупать чая как можно больше. Ханькоуский же чайный аукцион славился относительно небольшим ценами на большие оптовые партии. Поэтому, учитывая вместимость трюмов "Москвы", предприятие обещало быть весьма выгодным.
Переход до Ханькоу прошел как никогда гладко. Уже 11 мая, взяв обычное количество чая, "Москва" вышла из Китая, 25 мая пароход миновал Сингапур. И в Малаккском проливе, и в Индийском океане стояла на редкость хорошая погода. Дети весело играли в прятки на палубе верхнего мостика, благо было где разгуляться. И только сердитые, как им казалось, взгляды старшего офицера Хмелевского, которые он бросал на расшалившихся детей, с трудом пряча улыбку, удерживали их от чрезмерного шума.
Дул попутный юго-западный ветер, позволявший идти под парусами. Командир, капитан 2-го ранга Чириков то и дело заходил в рубку, перебрасывался несколькими словами с вахтенными, затем, взяв в руки секстан, "брал солнышко", ярко светившее над тропическим горизонтом. Затем Чириков обычно спускался в музыкальный салон, где вступал в беседу со своими пассажирами: журналистом Соллогубом и Миклухой. Беседы, проходившие оживленно, нередко перерастали в споры. Особенно много спорили о судьбе России, ее народа, Российского флота. А пароход между тем быстро наматывал на лаг океанские мили, приближаясь к роковому дню…
* * *
В сутки "Москва" делала по триста миль. И команда, и пассажиры горели желанием во что бы то ни стало обогнать германский пароход "Мессалия", покинувший Гонконг пятью сутками раньше "Москвы". Ходоком "Москва" была отличным, почему многие заключали пари, на какой именно день плавания мы "надерем уши германцам". Миклуха спорил с лейтенантом Мельницким, ставя три против одного, что должны догнать "Мессалию" в Красном море.
— При нашей машине мы добежим до Суэца в девятнадцать дней, немцы ж дотопают не ранее чем за двадцать семь, а потому гонку мы выиграем в любом случае! — доказывал он с присущим ему азартом.
— Море есть море и на нем бывает всякое! — отвечал рассудительный Мельницкий.
Ровно в полдень 7 июня 1882 года при смене вахт были определены координаты. Вахтенный офицер доложил об этом командиру в его каюту по переговорной трубе. Совсем немного оставалось идти до Африканского континента, а затем, "зацепившись" за его берег, надлежало продвигаться дальше, к Суэцкому каналу. Чириков все дольше и дольше задерживался в рубке: его очень беспокоило течение в четыре узла, указанное на карте. В 16.20 было сделано еще одно астрономическое наблюдение, которое подтвердило опасения командира.
Вскоре в тумане открылись гористые берега Африки. У Чирикова не было сомнений в том, что пароход находится севернее мыса Рас-Хафун (хотя в реальности пароход был уже на траверзе мыса Гварафуи). Не желая удаляться от африканского берега, пароход подвернул к нему. Матросы побежали убирать часть парусов, чтобы обзор из рулевой рубки был лучше. На бак выставили впередсмотрящего. Чириков не уходил с мостика, предупредив о возможных реверсах. Помимо него на мостике находился вахтенный
