Георгий Яковлев - Никита Изотов

— Ну а сам? Сам научил кого-нибудь из молодежи? — спросил подошедший на разговор парторг шахты. — Ага, молчишь. Делиться опытом надо.

— Да что, я согласен, — растерянно выдавил Изотов. — Пускай кто хочет в уступ ко мне приходит, ничего не утаю. Все покажу. Даю слово, покажу, Игнатыч. — Он пришел в себя, заулыбался: — А ты наскочил… Прямо кочет…

Шли дни. Никифор довел выработку до трех, а затем и четырех норм в смену. Городская газета «Кочегарка» призывала равняться на Изотова. Ну и что доказал? Да, он может дать четыре нормы. Его даже в шутку «врубмашиной» прозвали. А дальше что? Рогожное знамя продолжало висеть у ламповой, и шахтеры, заходя сюда перед тем, как пойти к клети, отпускали всякие соленые шуточки.

— Эх, вы, шутники, веселитесь, вроде у самовара собрались. Тут злость у всех нас должна появиться. Да что мы, хуже других?

Высказавшись, взял заправленную лампу, пошел к стволу. Обида билась в нем уже который день. И дома жене объяснял, как позор из-за негожих руководителей и лодырей ложится на всех и на него, Изотова, тоже.

К тому времени у шахты появился Дом культуры. В нем стали собрания проводить, оркестр духовой создали, кружки разные. Собирались здесь и общественники, бывалые шахтеры, уже вышедшие на пенсию. Парторг Стрижаченко сам составлял из них бригады для работы с молодежью. В одну из них записал и Изотова. Ходил Никифор с дедами по общежитиям, толковал с молодыми шахтерами, ободрял. Втянулся постепенно в общественную жизнь.

Но перелом на шахте пока не намечался. Пытались даже штурмовые отряды из ударников на прорыв бросать. Ерунда все получалась, общая расхлябанность мешала, неорганизованность. По совету парторга написал Изотов заметку в многотиражку «Механизированный забой». Злой был на беспорядки, потому и крыл последними словами рвачей и симулянтов. Стрижаченко сказал при встрече:

— Крепко ты их, Никифор.

— Не люблю этих паразитов, — сорвалось у Изотова.

— Во всяком деле выдержка нужна, — с участием посоветовал Стрижаченко, остужая этими простыми словами гневный пыл Изотова.

Делился не раз он с Денисенко, что считает себя в душе большевиком.

Однажды после смены сел к столу, взял лист бумаги, старательно написал: «Заявление. Прошу принять меня в партию Ленина. Хочу вместе с кадровыми рабочими — большевиками-коммунистами проводить настоящую работу за снятие с шахты рогожного знамени». И подписался. Жена спросила с легкой насмешкой, мол, не стихи ли, часом, сочиняет ее благоверный.

— Стихи — это верно. Послушай-ка, Надежда Николаевна. — Он громко прочитал заявление.

Наде не понравилось выражение «за снятие с шахты рогожного знамени», и она посоветовала высказать эту же мысль как-то иначе, более грамотно, ну вроде бы так лучше — приложить силы и вывести шахту из прорыва.

— А, ничего ты не поняла, — с досадой махнул он рукой, сворачивая лист бумаги и пряча в карман куртки. — Ну, напрягу я силы, дам пятнадцать, пусть даже двадцать тонн за смену. Не спасет это. Все должны напрячься, в один кулак. — И он с размаху треснул кулаком о стол, хрустнула фанерованная поверхность, и Изотов растерянно посмотрел на жену.

— Хорошо хоть стол на ножках устоял, — сказала Надя. — Не забудь проведать Денисенко, заболел он.

Гавриил Семенович, не в пример жене Изотова, заявление одобрил.

— Снеси Игнатычу, а то затаскаешь в кармане, — посоветовал он. — Молодец, Никиша, ба-альшой толк из тебя будет.

Изотов смущенно отмахнулся.

Несколько недель носил Изотов в кармане заявление, пока решился отдать его Стрижаченко. Тот прочитал, одобрительно сказал, что ему такая конкретная постановка вопроса нравится, а то все сразу на построение мирового коммунизма замахиваются, зато не видят, что творится под самым носом.

В ленинские дни 1932 года партийное собрание шахты № 1 рассмотрело заявление Изотова о приеме в кандидаты партии.

Партийное собрание проходило в нарядной. Первый вопрос в повестке дня: рассмотрение заявления т. Изотова о вступлении в кандидаты ВКП(б). Стрижаченко зачитал заявление, назвал поручителей Изотова, затем официально сказал:

— Никифор Алексеевич, коммунисты хотят знать вашу биографию. И поподробнее, пожалуйста.

Изотов слегка оробел — не ожидал такого официального тона от Игнатыча, всегда вроде бы понятного и близкого, а тут… Откашлялся, начал говорить, незаметно увлекся, когда вспоминал нужду мужиков в Малой Драгунке, как мальчишкой попал в Горловку, о работе на брикетной фабрике и в котельной. Наверное, хорошо говорил — тишина стояла в нарядной. Вслед за ним высказались поручители. Затем слово попросил забойщик, за ним коногон, потом проходчик. Слушал их Никифор, удивлялся. Выходит, о нем у всех давно уже хорошее мнение сложилось: отзывчивый, добрый, надежный. И каждый повторял, видимо, понравившуюся фразу из выступления поручителя:

— У Изотова нужно учиться работать.

Слова эти для присутствующих в расшифровке не нуждались: в 1930 году о рекордах Изотова говорили на всех шахтах, призывали горняков равняться на него. О подвигах Изотова в забое знал и С. Орджоникидзе, тогда еще председатель ВСНХ. Только сам Никифор не догадывался даже о своей громкой славе.

«И тогда я впервые подумал: работаю я действительно неплохо, и учиться у меня есть чему, но почему же я до сих пор ничего не сделал, чтобы научить других работать по-моему?» — вспоминал Изотов об этом собрании.

Он попросил слово, оглядел всех в нарядной, рубанул кулаком воздух:

— Принимаю на себя обязанность учить отстающих работать по-ударному…

— Что ж, обязательство серьезное, — подытожил Стрижаченко после голосования. — Но какое-то неконкретное. Лучше так договоримся. Обучи за месяц одного новичка шахтерскому мастерству. Одним словом, чтобы в передовики он вышел.

На следующий же день Изотов принялся за обучение соседей: по-хозяйски забирался в другие уступы, смотрел, как рубят уголь, брал обушок, высвечивая лампой пласт, показывал, где уголь слоистый, под каким углом клевак в пласт вгонять, чтобы сил затрачивать меньше, а угля скалывать больше. Так со смехом, шуткой проходил каждый день по всем уступам лавы. Правда, у самого выработка до двух норм с четырех снизилась, зато участок впервые выполнил суточный план. Даже заведующий шахтой спустился в лаву, нашел Изотова, обнял в тесном уступе: «Ну, молодец, вот она, инициатива.

Давай я тебя на другой участок теперь переведу. Ну хотя бы на пару недель». — «А наш поплывет, — резонно возразил Изотов. — Лучше иначе сделать… Найти в других лавах, кликнуть добровольцев помочь отстающим. Они ведь в большинстве не лодыри, а просто неумехи, мышь им за пазуху».