Георгий Яковлев - Никита Изотов

Озорной Артюхов, тряхнув чубом, запел, дурашливо округляя глаза:

Мы Америку догоним.И сумеем перегнать.Только нужно уголь черныйС превышением давать…

— Ты подожди, подожди, — махнул на него рукой Изотов. — Ты еще «Яблочко» спляши. Я о деле, а ты насмешки.

— Думаешь, у меня душа не болит? — сразу посерьезнел Федор. — Всем миром, всем миром, — передразнил он нарочито густым голосом. — Сравнил лошадь с трактором. Шахтное поле сохой не поднять. Условия пускай забойщикам создадут, тогда можно крикнуть: «Братва, давай в гору!» На красную доску, значит, — пояснил он.

Денисенко, уже одетый для спуска в шахту, постукивал резиновыми чунями по полу, соглашался:

— Правильно, Федя. У многих зуд хороший в руках, да размахнуться не дают. Ты погляди, — обратился он к Изотову, вставая с широкой скамьи и задирая голову, — сколько люди простаивают в забоях? То-то… Письмо надо писать.

— Какое еще письмо? — Изотов сверху смотрел на Денисенко, на широком лице недоумение.

— А такое… Коллективное письмо ударников в трест. Для начала, — пояснил Денисенко. — Если не поможет, то выше обратимся. К товарищу Калинину. Понял?

Напомним, что ударничество как форма трудового соперничества за высокие (ударные) темпы возникло в середине 20-х годов. И в короткое время охватило всю страну.

В 1931 году шахта № 1 пользовалась неважной репутацией в Горловке. Даже новички, которых кадровики треста направляли туда на работу, возражали: «Только не на первую, оттуда и так все тикают». Из месяца в месяц на общегородской доске показателей против первой изображали черепаху, а «минус» перед четырехзначной цифрой говорил о тысячах не выданных из забоев тонн угля, о копившемся изо дня в день долге. Приезжали представители из треста, спускались в шахту, осматривали подготовительные выработки, состояние механизмов, многозначительно качали головами. Но на рабочих собраниях о неполадках на шахте говорили какими-то общими гладкими словами. И получалось: вроде бы все виноваты в отставании и в то же время есть «объективные причины», то есть виноватых, в общем-то, и нет. А постоянные призывы «мобилизоваться… собрать все силы в единый кулак… поднять добычу на уровень передовых шахт…» вызывали у горняков глухое раздражение.

После того как ударники направили коллективное письмо о своих бедах, нагрянул сам управляющий трестом. В пролетке рядом с ним сидел испуганный главный инженер шахты. Оказывается, управляющий встретил его по дороге, когда тот гулял в сквере. Встретил и, багровея от возмущения, предложил занять место рядом. На невнятный лепет главного инженера демонстративно не отвечал. Зато дал волю чувствам в кабинете заведующего шахтой Хлопонина.

— Докатились, — гремел он. — Позор на весь Донбасс, все участки минусуют, а начальник штаба, — он показал на главного инженера, — этаким франтом с палочкой по аллеям прогуливается. Вот еще только барышню бы какую-нибудь захватил с собой.

— Но позвольте, я обдумывал схемы…

— Сейчас вот в шахту поедем, а потом обдумаем, — перебил его управляющий, обводя взглядом присутствующих. — Все поедем.

У ствола случилась задержка: сорвался подъемный канат с блока, слесари устраняли аварию.

— И часто, дед, у вас здесь простои? — обратился управляющий к стволовому, постукивая по колену кепкой, которую так и не успел надеть.

— Да кажный божий день то то, то се. Ствол стоит, а на меня матерки сыплются, — довольный возможностью высказаться, охотно отозвался дед.

— Где же выход? — поинтересовался управляющий.

— В воскресенье ствол остановить вовсе, направляющие до низу просмотреть и отремонтировать, где надо, да левый шкив нужно сменить… — начал он перечислять.

Управляющий повернулся к главному инженеру:

— Записывайте, товарищ… Кстати, вы когда последний раз в шахту спускались? На прошлой неделе? Ну, знаете ли, это черт знает что, — возмущенно выкрикнул он, надевая на голову кепку и поворачиваясь к заведующему. — Руководители ежедневно обязаны бывать на участках, а не отсиживаться в кабинетах. Канцеляристы у вас, а не горняки.

В шахте его худшие предположения подтвердились. На одном участке уступы лавы обогнали откаточный штрек, уголь неровным треугольником забутил часть выработанного пространства, завалил печку. На другом — машинист врубовки сорвался на крик: «Издеваются здесь над шахтерами! Неделю наверх не выезжаю, здесь днюю и ночую. Никто у нас за ремонт техники не отвечает». В следующей лаве царила тишина, забойщики сидели кружком в штреке. На вопрос управляющего, что случилось, с издевкой ответили: опять, мол, нет воздуха, хоть вновь за обушок берись, а лава именуется механизированной. Частые остановки компрессоров приводили к простоям забойщиков. В штреке десятник встретил начальство вопросом: «Скоро ли кончится базар с порожняком?» Управляющий поинтересовался, что значит «базар». А то и значит, что приходится к стволу бегать, перехватывать чужие составы, иначе уголь скапливается в лаве, и бригада уж который раз грозится шею ему, десятнику, намылить.

— Вагонеток не хватает, — попытался оправдаться главный инженер.

— Как не хватает? — Управляющий даже лампу поднял, чтобы увидеть лицо собеседника. — Я сам только что видел у террикона десятки вагонеток. Валяются, вроде вчера выброшенные. Их что, нельзя отремонтировать?

— В принципе, конечно, можно.

— Ладно, все ясно, — бесцеремонно прервал его управляющий. — Я отстраняю вас от должности. И еще надо разобраться, что это: обыкновенное разгильдяйство или преступная халатность… Мне одно ясно: организация труда примитивная, дисциплина ни к черту, соцсоревнованием никто не занимается. Все это — результат канцелярско-бюрократических методов руководства. Проведем между сменами рабочие собрания. Пусть люди выскажутся…

А ты, Хлопонин… — управляющий пренебрежительно махнул рукой, словно не находил нужного слова для оценки завшахтой. — Тоже мне, угольный волк, извини за слово. Но так тебя в райкоме характеризуют. Нянчишься с бездельниками. Взял бы стоечку крепежную…

— Да в райкоме меня все остужают, говорят, к спецам бережно относиться надо, — вяло оправдывался Хлопонин.

Еще 20 января 1929 года в «Правде» была напечатана статья В.И. Ленина «Как организовать соревнование?», вызвавшая широкий отклик по всей стране. В ней говорилось: «Социализм не только не угашает соревнования, а, напротив, впервые создает возможность применить его действительно широко, действительно в массовом размере, втянуть действительно большинство трудящихся на арену такой работы, где они могут проявить себя, развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе — непочатый родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами и миллионами».