Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Это был заколдованный круг, который, казалось, не давал шанса на спасение. По мнению Изгоева, выйти из него можно было, лишь отказавшись от представления о механически организованном мире, где повсеместно господствует закон физической силы. Единственный путь к преодолению противостояния полицейского режима и радикальной интеллигенции – формирование нового общественного сознания, основанного на правовых ценностях. Подобный подход предполагает долговременный процесс эволюции русского общества, в ходе которого различные слои населения приобщались бы к политической культуре, построенной на диалоге, поиске консенсуса, взаимном уважении: «Я бы определил основное разногласие между эволюционизмом и революционизмом под политическим углом зрения так: эволюционизм понимает политику как воспитание, революционизм понимает политику как принуждение».
Процесс «воспитания» не мог быть форсирован. Взявшиеся за него общественные силы должны были учитывать сложившуюся конъюнктуру: и настроение в массах, и позицию власти. Их усилия следовало соразмерять с возможностями. Так, после роспуска I Думы Изгоев писал: «Организация общественного мнения происходила уже вокруг Думы и тем самым получила регулярные законные формы, превращаясь в организацию народной воли. Оптимисты думали, что уже возможно в Думе и вокруг нее приступить к организации общественного действия. Но эти мечтания были ошибочными, и в этом необходимо сознаться с полной откровенностью. Народная масса не созрела еще для отправления власти… Партия, „не верящая“ в политические чудеса, не признающая возможности молниеносных переворотов, мгновенно изменяющих соотношение сил, не может, конечно, отправиться в поиски за… „философским камнем“. Это сбивалось бы на авантюру».
Иными словами, созидательная сила «общественного действия» только тогда станет реальностью, когда будет естественным воплощением сформировавшейся «народной воли». Последняя же образуется под воздействием общественного мнения, т. е. того, что пишет и говорит интеллигенция. Именно ее усилия определяют способность страны к эволюции, к поступательному развитию без срывов и потрясений: «Интеллигенция призвана выявлять общественное мнение страны, создавать условия для мирного сожительства под одной крышей групп часто с противоречивыми и враждебными интересами».
Изгоев не был «правоверным» кадетом. Он резко критиковал аграрную программу партии за излишний радикализм, признавал определенные успехи столыпинских преобразований, призывал партию опереться на недавно появившихся хуторян. Среди кадетов это вызывало недоумение. Кроме того, он был противником любых договоренностей с социалистическими партиями. Изгоев оказался на правом фланге ЦК партии кадетов. Многое его сближало с П.Б. Струве, с которым он тесно сотрудничал, а по словам И.В. Гессена, просто его «обожал».
В 1907–1918 годах Изгоев – член редакции журнала «Русская мысль», автор постоянной рубрики «На перевале». Он участвовал в подготовке сборника «Вехи» (1909), в котором выступил автором скандальной статьи «Об интеллигентной молодежи». Изгоев дал чрезвычайно жесткую оценку российского студенчества, нравственно падшего и интеллектуально беспомощного. Статьи «веховцев», в том числе и Изгоева, были расценены как своего рода пасквиль на интеллигенцию. Стали появляться «антивехи». Напротив, авторов «Вех» с воодушевлением поддержали правомонархисты. В действительности ни те, ни другие не вполне поняли, о чем шла речь. Конечно, у каждого автора сборника были свой взгляд и свой подход. Но существовало нечто, их объединявшее. Для них интеллигенция – не социальная группа и даже не культурная общность. Это прежде всего диктатура общественного мнения, которое вынуждает человека подчиняться нравам, настроениям, вкусам своего ближнего окружения. Интеллигенция, согласно авторам «Вех», – это отсутствие в полном смысле слова свободной мысли, тотальное господство социалистического канона. Тогда, в 1909 году, Изгоев и его соавторы предсказывали возможные драматические последствия подобного доминирования.
После Февральской революции Изгоев оставался самим собой. Он категорически выступал против создания правительственной коалиции кадетов с социалистами. В апреле 1917 года, в тот вечер, когда на Финляндском вокзале в Петрограде встречали В.И. Ленина, шло заседание ЦК партии кадетов. Пришли и министры Временного правительства. Их спросили, почему же не арестовывают лидера большевиков. Милюков отвечал: «Мы не можем действовать против наших противников методами царского правительства». Раздался сардонический голос Изгоева: «А если не можете, тогда будет кровь, кровь и кровь…» Эти слова звучали устрашающе. Они поразили всех вокруг. Стали убеждать Изгоева, что он не прав. Но он продолжал твердить о неминуемости «большой крови». В 1917 году Изгоев не скрывал своего пессимизма. Он не верил в революционное творчество масс и раньше оценил большевиков, чем они сами себя. В мае 1917 года он сделал весьма точный прогноз на долгие годы вперед: к власти придут большевики, перевешают тысячи, и в итоге установится диктатура.
Мрачно глядя в будущее, Изгоев не переставал трудиться в настоящем. В мае – июне 1917 года вместе с П.Б. Струве он участвовал в создании Лиги русской культуры. А в ноябре того же года, уже после прихода большевиков к власти, сотрудничал в газете «Наш век», журнале «Вестник литературы», вместе с А.В. Тырковой издавал газету «Борьба» (это название придумал сам Изгоев). Газета пользовалась большой популярностью среди студентов и гимназистов – в том числе благодаря хлестким и кратким заметкам Изгоева. Правда, в весьма неблагоприятных условиях она просуществовала недолго: вышло лишь три номера.
В большевистском Петрограде ситуация становилась все хуже. Изгоев как «буржуй» подлежал поборам и унижениям. Наступал голод. В конце концов находиться в бывшей столице стало просто небезопасно. Изгоев подумывал о переезде на Украину: его жена была украинка, дети родились в Одессе. Подобным образом размышлял не только он. Каждый день к украинскому консульству в
