Збигнев Войцеховский - Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины

– Смотри, смотри. Это же сам Поддубный!

Иван остановился у афиши, которая анонсировала завтрашнее, воскресное, его выступление. Тут же был изображен и его противник Паппи. Тот, кто писал текст, не стеснялся высокопарных слов. Борца-итальянца называли великим, непобедимым, уникальным. Правда, не скупились на похвалы и Поддубному, называя его русским силачом и самородком. Иван уже привык к тому, что его портреты появляются в местных газетах. Некоторые дамы даже вырезали их и прикрепляли к стенам своих комнат канцелярскими кнопками. Удовлетворив свое самолюбие, Поддубный двинулся дальше. Вскоре благоустроенная часть променада закончилась, оборвалась мостовая, под подошвами зашуршала мелкой каменной россыпью тропинка. Рядом призывно плескало невидимыми в темноте волнами море.

Иван спустился на пляж, поднял двумя руками увесистый камень, несколько раз качнул его, мышцы работали отлично. Невдалеке из-за скалы появились людские силуэты. Поддубный не видел их, не слышал из-за шума прибоя осторожных приближающихся шагов. Четверо крепко сложенных молодых парней в коротких пиджаках, одинаковых кепках-восьмиклинках крались к нему, сжимая в руках увесистые палки.

– Здоровый, черт, – беззвучно прошептал один из них и опасливо покосился на Ивана.

– Не дрейфь, нас же четверо, – шепотом прозвучало в ответ.

Иван услышал шорох камней в последний момент, повернул голову. Занесенная для удара толстая палка со всего размаха опустилась ему на ключицу. Резкая боль почти парализовала руку. Тяжелый камень упал на землю. Поддубный мотнул головой.

– Часы сюда давай, гад, – послышалось почти змеиное шипение.

– И портмоне, – добавил другой грабитель.

Походило на ограбление. Вот только странным было то, что жертвой грабители выбрали не какого-нибудь худосочного конторщика, а великана Поддубного. Хотя вполне могли сразу и не разобрать в темноте, с кем имеют дело. Да и численное преимущество было на их стороне, и увесистые дубинки в руках. Место для нападения тоже выбрали подходящее – безлюдный ночной пляж.

– Ты че, не слышишь? Оглох? Часы сюда давай!

– Мы тебе уши сейчас прочистим!

Последовал одновременный взмах дубинками. От двух Иван успел уклониться, пропустил удар третьей, она врезалась в ребра, а вот четвертую сумел поймать и резко дернул на себя. Злодей рухнул на камни, дубинка оказалась с кожаной петлей. Не удосуживаясь снять ее с запястья, Поддубный сильным рывком оборвал ремень. Но он не собирался использовать доставшееся ему оружие по назначению, хотя, возможно, и стоило это сделать. Неудачливый мерзавец заскулил и, прижимая поврежденную руку к животу, пополз в темноту ночи.

Иван стоял напротив троих растерявшихся на мгновение грабителей с палкой в руках. Никто не решался напасть первым. И все же выступления в цирке не прошли для Ивана Максимовича даром. Он умел делать эффектные жесты. Поддубный взял да и сломал дубинку об колено – та хрустнула, словно была тонким прутиком.

Один из ублюдков попытался нанести удар палкой по руке Ивана, но промахнулся, после чего Поддубный схватил его, поднял над головой и бросил в темноту. Послышался удар, напоминающий звук, как будто кочан капусты бросают о стену.

– Зубы… – донеслось из мрака.

Один из оставшихся на ногах грабителей бросился убегать, а вот второго Иван схватил за шиворот и поднял в воздух. Кепка слетела с головы и укатилась по камням. Парень сперва извивался, пытаясь высвободиться, даже пробовал дотянуться руками до шеи Ивана, а затем, осознав бесплодность своих попыток, просто повис, зло глядя на силача.

– Пошли, – неопределенно сказал Иван и понес грабителя.

Тропинку миновали в молчании. Мерзавца так сильно впечатлило то, что его несут на весу, что он весь дрожал. Впереди уже маячили редкие фонари променада. Поддубный миновал парочку молодых влюбленных. Парень и девушка проводили его удивленными глазами. Наконец у неудачливого грабителя прорезался голос:

– Куда ты меня тащишь?

– Плохо родители воспитали? Чужим людям следует говорить «вы», «господин», «сударь».

– Куда вы меня несете? – с готовностью исправился негодяй.

– Куда-куда? В полицейский участок.

– Не надо в полицию, – взмолился болтавшийся в воздухе парень.

– Это почему же вдруг не надо? – ухмыльнулся Иван. – В участке грабителю самое место.

– Мы только для вида вас ограбить хотели, – зашипел парень перекошенным от страха ртом.

– Погоди, что значит, для вида? – уточнил Иван. – И дубинки для вида взяли?

– Если вы меня отпустите восвояси, я всю правду скажу. Наняли нас, заплатили, чтобы мы вас дубинками избили.

– Кто нанял, зачем? – искренне удивился Поддубный.

– Не будет участка? Отпустите? – пытался вырвать обещание грабитель.

Иван поставил его на мостовую, произнес:

– Если правду скажешь, отпущу, – и разжал пальцы.

Взъерошенный парень поправил воротник, одернул кургузый пиджачок.

– Нам синьор Труцци заплатил, чтобы мы вас палками отходили. Сильно, сказал, не бить, так, чтобы кости целыми остались.

– Труцци? – недоуменно переспросил Поддубный, в голове у него подобное не укладывалось. – Не врешь?

– Мне врать не с руки. Пусть отсохнет. Вот вам крест, что это он заплатил, – и грабитель перекрестился.

– Ему какой смысл?

– Труцци контракт с букмекерами подписал на то, что Паппи обязательно выиграет у вас схватку. Они теперь ставки принимают.

– Пошел вон! – прикрикнул на него Иван.

Тот тут же ретировался, перепрыгнул через балюстраду и скрылся в темноте морского берега. В голове у Ивана плыл густой туман, но постепенно он рассеивался, проступали контуры произошедшего. Отдельные случаи последних дней намертво складывались в единое целое. Приезд знаменитого Паппи, воскресное выступление, предложение синьора Труцци поддаться и его, Ивана, категорический отказ это сделать.

– Он подписал с букмекерами контракт на мой проигрыш, – выдохнул Поддубный. – То-то так меня уламывал. Ну, а когда не получилось, то нанял громил, чтобы меня палками отходили так, чтобы я еле руками-ногами ворочал. Однако… – он сжал кулаки до хруста в суставах.

Иван и сам не заметил, как уже стоял напротив цирка. Злость и ненависть переполняли его. Раньше он считал синьора Труцци приличным человеком, насколько может быть приличным антрепренер. Теперь же ему открылась истинная сущность цирковой жизни. В окнах здания еще горел свет. Желтело и окошко кабинета владельца. Поддубный повел плечами и шагнул в здание.

Иван миновал до боли знакомые подсобки. Вдоль стен томились в тесных клетках животные. Дрессированный лев словно почувствовал возбуждение Ивана и грозно зарычал на него.