Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Отца, Андрея Васильевича, В.А. Оболенский практически не знал. Он умер в 52 года, когда сыну было лишь шесть лет. В детских воспоминаниях остался чрезвычайно близорукий, а под конец жизни – совсем слепой человек, которого ребенок, держа за палец, водил по комнатам дома.
Оболенский-старший окончил Училище правоведения; его одноклассником и приятелем был будущий обер-прокурор К.П. Победоносцев. По окончании этого знаменитого учебного заведения Андрей Оболенский поступил на службу. Он сблизился с кружком славянофилов, а именно с Аксаковыми, Киреевскими, Кошелевым. Оболенский принимал деятельное участие в подготовке крестьянской реформы 1861 года. Будучи членом Калужского губернского комитета, вместе с губернатором В.А. Арцимовичем он подготовил записку об учреждении всесословной волости. Этот проект не нашел поддержки в правительстве, и Оболенский был отстранен от должности. Впоследствии он служил по Министерству финансов, занимая должность председателя Казенной палаты в Ковне и Ярославле. При всех своих многочисленных достоинствах Андрей Оболенский страдал одним пороком, сказавшимся на судьбе семьи, – страстью к азартным играм. Он проиграл большую часть своего значительного состояния. Так что родителей Владимира Андреевича Оболенского в аристократических кругах полагали скорее бедняками.
Мать В.А. Оболенского, Александра Алексеевна, была урожденной Дьяковой, дочерью баронессы Дальгейм де Лимузен, чьи родители бежали от Французской революции. В возрасте 12 лет она вместе с мачехой путешествовала по Европе, жила в Риме, который произвел на нее сильное впечатление. Часто посещала салон Зинаиды Волконской и под ее влиянием решила принять католичество. Для ее мачехи это был верный сигнал, что надо поскорее возвращаться на родину.
Дядя В.А. Оболенского, Василий Алексеевич Дьяков, был близким другом Л.Н. Толстого.
Родители В.А. Оболенского были людьми деятельными, не скрывали своих либеральных взглядов и невольно вызывали раздражение у ближайшего окружения, даже в семье. Отец активно содействовал проведению крестьянской реформы в Калужской губернии, не встречая симпатий со стороны родственников – в значительной своей части убежденных крепостников. Мать решила открыть женскую гимназию, что вызвало настоящий шок в семье Оболенских, полагавших это позором. Их родственник, генерал А.Л. Потапов, впоследствии занимавший должность шефа жандармов, специально приезжал к Оболенской отговаривать ее от этого весьма странного замысла. Миссия была безуспешной. Ему оставалось язвить: «Почему бы вам, Alexandrine, не открыть прачечного заведения?»
В детские годы Оболенский не был близок с матерью – слишком много времени она посвящала гимназии. Правда, это имело и свою положительную сторону: «Воспитывался я свободно. Мать не требовала от меня внешних знаков почтения к себе. Я не был выдрессирован на целование дамских ручек и на шарканье ногами, мне не запрещалось разговаривать за столом со взрослыми, и я не злоупотреблял этим правом лишь по своей скромности и молчаливости. Если бонны и гувернантки меня обучали хорошим манерам, то есть умению прямо сидеть за столом, не чавкать, пережевывая пищу, не резать рыбу ножом и т. п., то наказаний я не знал никаких: меня не только не секли, но даже не ставили в угол и не лишали вкусных кушаний за обедом».
Володя хорошо знал гимназию матери, знал всех ее учениц. Среди них были дочь директора Н.А. Герд (в будущем – жена П.Б. Струве), А.В. Тыркова, Н.К. Крупская. Наслушавшись рассказов матери, Оболенский считал своим личным врагом министра народного просвещения Д.А. Толстого, а также всех министерских ревизоров.
Мать Оболенского страдала от астмы и была вынуждена периодически выезжать с семьей на юг Франции или в Италию на лечение. Летом же семья Оболенского отдыхала в Смоленской губернии. Володя очень любил деревню. Там он играл в индейцев, наблюдал за лошадьми, собирал в оранжерее абрикосы, а в лесу – грибы.
Запомнились маленькому Володе и люди из ближнего круга его матери. Среди них были известные писатели и общественные деятели: В.М. Гаршин, К.Д. Кавелин, М.М. Стасюлевич, братья Жемчужниковы. Вспоминались Оболенскому и первые политические впечатления: сведения о боях на Балканах в период Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, радость в связи с оправданием в суде В.И. Засулич, бегством П.А. Кропоткина, исчезновением С.М. Степняка-Кравчинского после убийства шефа жандармов Н.В. Мезенцева. Вспоминался и тот ужас, который его охватил, когда он узнал о гибели Александра II: «Однако когда был вынесен смертный приговор участникам убийства 1 марта и когда я услышал стук колес „позорной колесницы“, на которой везли мимо нашего дома на казнь пятерых осужденных, мои симпатии вновь перешли на их сторону. „Я с удовольствием сам бы их повесил“, – злобно сказал мне при этом мой двоюродный брат Гриша, раннее свое детство проведший в Москве и почерпнувший свои политические эмоции от консервативной родни. „А я бы повесил тех, кто их вешает“, – ответил я ему, побледнев от охватившего меня негодования…»
В 1881 году В.А. Оболенский поступил в частную гимназию Ф.Ф. Бычкова. Среди преподавателей были весьма талантливые, а впоследствии – очень известные люди: например, историю преподавал Е.Ф. Шмурло, а греческий язык – поэт И.Ф. Анненский. В классе было около 15 человек, в то время как в казенной гимназии – 40 учеников. Учащихся связывали тесные, дружеские отношения. Да и гимназисты были неординарные: так, в гимназии Оболенский познакомился с А.Н. Потресовым, который был самым начитанным среди товарищей.
Как было заведено тогда в российских классических гимназиях, важнейшим предметом была латынь, которой уделялось максимальное внимание. Конечно же, гимназисты хорошо знали и русскую литературу. К 12 годам Оболенский прочитал Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, в 13–14 лет увлекался Толстым, а в 15–16 – Достоевским. Конечно, гимназические годы проходили не только за партой – были еще и встречи школьных друзей по субботам, танцевальные вечера, драки.
В 1887 году Оболенский окончил гимназию и, в отличие от большинства одноклассников, поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Это был своего рода протест против гимназического курса, в котором естественным наукам уделялось весьма скромное место. Вместе с тем это была известная дань моде: все-таки это было время господства позитивизма с его культом подлинно научного знания. Впрочем, и университетские преподаватели были незаурядными: Д.И. Менделеев и П.Ф. Лесгафт, И.П. Бородин и В.В. Докучаев. Оболенский впоследствии писал: «Менделеев, крупнейший ученый с мировым именем, был вместе с тем изумительным лектором. По установившейся традиции он ежегодно посвящал первую свою лекцию общим вопросам просвещения и науки, и слушать эту двухчасовую лекцию собирались студенты всех курсов и всех факультетов. В год моего поступления он избрал темой критику классического
