90 лет своим путём. Воспоминания и размышления о прошлом, настоящем и будущем - Михаил Иванович Сетров
Закат
Муж Марины, сестры Светы, Леня с дочерью Дашей
В засуху я нашел грибы!
Света и Сева
Мои деверь Олег Николаевич, мои внуки и их двоюродные сёстры
Олег с первой щукой на спиннинг
Обед с миской на стволе белой берёзы. 2020 г.
Готовлю обед
Света кайфует
Сестра Светы, Марина с дочерями на Вуоксе
Осенью, когда похолодало, я уже один пошёл на озеро. Оно было в двух километрах от Енашимо, и к нему от брода через реку вела довольно наезженная дорога – видимо, на озеро приезжали ловить рыбу. Сейчас озеро было пустынно, но на нём было много птиц – уток и чаек. Добыв трёх уток, одну из них зажарил на костре и, хорошо пообедав, отправился обратно, но уже через брод по дороге, желая выяснить, куда же она идёт. Я зашёл в домик, стоявший на берегу за бродом, и разговорился с хозяином, живущим здесь старым охотником. Он рассказал, что нашёл останки кем-то убитого медведя, а я объяснил, что это сделано мной просто случайно, по необходимости. Он много чего рассказал о здешних местах и чем промышляет. Остался у него на ночь, продав ему ружьё, поскольку решил в Питере купить двустволку. Утром пристроился на проходящую машину, шедшую в посёлок Тея. В Тее, стоявшей на берегу одноименной реки, куда впадала Енашимо, сел на автобус и таким способом вернулся на «базу», уже без ружья, но с двумя добытыми утками. В лесу, совсем недалеко от посёлка, было много крупной (крупнее нашей садовой) чёрной смородины. Купив семилитровый бидон, заполнил его смородиной, засыпав сахаром, чтоб не скисла. И даже насушил грибов, которых здесь была пропасть. Домой вернулся только в конце ноября, нагруженный смородиной в сахаре, дефицитным рисом и сушёными грибами, ну и, конечно, с деньгами. Мой сын за полгода подрос, но был ещё грудным и требовал много заботы.
Аспирантура
Пропущенные занятия я быстро наверстал, написав и курсовые работы. К концу четвёртого курса стал готовиться к дипломной работе и быстро её написал. Кирилл Михайлович, мой руководитель, её так и не прочитал, будучи серьёзно болен. Но моя дипломная работа на конкурсе в Москве получила золотую медаль как лучшая дипломная по философии за 1963 год. Поэтому я оказался «богатой невестой нарасхват». Деканат предложил мне поступить в аспирантуру, но такое же предложение последовало и от Ленинградской кафедры философии Академии наук СССР. Причём вышел серьёзный спор между этими двумя учебными учреждениями в лице Кирилла Михайловича, настаивавшего, чтобы я поступал в аспирантуру филфака, а его бывший ученик, доцент Ленинградской кафедры философии Мамзин, убеждал меня идти к ним, чтобы он стал моим руководителем. Говорят, что они на этой почве поссорились. Мамзина я не знал, а Завадский для меня был серьёзным и уважаемым человеком. Но Ленинградская кафедра, как самостоятельное учреждение, да ещё принадлежавшее Академии наук СССР, была престижнее филфака университета, да и перспектив там у меня было больше, в том числе в публикации работ. Я ведь на этой кафедре оказывался единственным аспирантом. И мной было выбрано академическое учреждение, а вовсе не неизвестный мне как учёный Мамзин. Заведовал тогда Ленинградской кафедрой философии, которая осуществляла подготовку и принимала кандидатский экзамен по философии у аспирантов академических учреждений Ленинграда, доктор философских наук профессор Харчев. Темой его работ была семья и брак. Поэтому у него был аспирант, а потом и сотрудник по фамилии Голод, занимавшийся проблемой секса, которого смешно называли: сексуальный Голод.
Алексей Сергеевич Мамзин мало чем мог помочь мне в подготовке диссертации, но, что для меня было странно, стал почему-то тормозить её. Это обнаруживалось при обсуждении моих работ на заседании кафедры, так что меня вынуждены были защищать два других доцента – Марат Николаевич Перфильев и Евгений Фролович Солопов. Мамзин ввиду близости тем наших работ просто меня здесь ревновал. Это тогда мне казалось очень странным, но позже я убедился, что эта ревность при близости тем в науке – дело обычное, и оно позже на мне сказывалось постоянно. Философия тогда, как идеологическая наука, была делом партийным, и кафедры философии в вузах считались партийными. Поэтому профессор Харчев предложил мне, тогда ещё комсомольцу, вступить в партию. Но у меня с партийной комиссией Василеостровского райкома вышла ссора, и меня тогда не приняли.
Дело в том, что при вступлении в партию нужно было её Устав и Программу выучить наизусть. На что, при моей плохой формальной памяти (она у меня ассоциативная, логическая, а не формальная, для меня важна не форма, а содержание, суть), я был не способен. Харчев обратился к академику Быховскому, начальнику Ленинградского отделения Академии наук СССР, члену Василеостровского райкома партии, помочь в этом кляузном деле. И тот, в общем-то, помог, поскольку, несмотря на новую ссору с дедами, заседавшими в комиссии, меня в партию приняли. Деды приставали ко мне с вопросом: почему я, будучи рабочим, тогда не вступил в партию? Я ответил стандартно, что тогда, дескать, не считал себя достойным. А тут кто-то из них вякнул: «Да какой он рабочий!» Я вышел из себя: «Ах так!» и повернулся, чтобы уйти. Но тут встал председатель комиссии и сказал: «Тихо! Задавать вопросы легче, чем отвечать. Мы, товарищ Сетров, принимаем вас в члены КПСС!»
Этот кляузный случай потом сказался на моей работе: после окончания аспирантуры и определения места моей работы Харчев сказал на заседании кафедры: «Мы его готовили для кафедры, но если он не смог сговориться с партийной комиссией, то пусть поработает в другом месте». И я был направлен старшим преподавателем в Северо-Западный заочный политехнический институт на кафедру философии и научного коммунизма.
В период моей аспирантуры я вёл преподавательскую работу в различных вузах и на самой нашей кафедре, проводя семинарские занятия по философии. Однажды мне позвонил из института Бонч-Бруевича знакомый по его книге Серафим Тимофеевич Мелюхин, позже ставший деканом философского факультета МГУ, а тогда заведующий кафедрой философии этого института. Он просил срочно приехать в институт и провести семинарское занятие со студентами,
